Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Филологический факультет
Кафедра литературы
Философская лирика К.Н. Батюшкова
Курсовая работа
Выполнила: Федотова Е.А.
студентка ОЗО 3 В
Научный руководитель: к.ф.н.,доц.
Манаенкова Е.Ф.
Введение
Глава 1. Жизнь и творчество К.Н. Батюшкова
1.1 Биография К.Н. Батюшкова
1.2 Становление философской лирики К.Н. Батюшкова
Глава 2. Анализ философской лирики Батюшкова
2.1 Философские мотивы в стихотворениях К.Н. Батюшкова
2.2 Религиозно-философский смысл стихотворений К.Н. Батюшкова
Заключение
Список использованной литературы
ВВЕДЕНИЕ
К.Н. Батюшков (1787 - 1855) - один из талантливейших поэтов прошлого века, представитель философской лирики.
Творчество крупнейшего русского поэта начала XIX века Константина Николаевича Батюшкова -- явление поистине уникальное.
Будучи литературным учителем Пушкина, Батюшков является его предшественником и в социальном отношении. В его поэзии впервые зазвучал в русской литературе с тех пор до конца века не замолкавший в ней голос деклассирующегося представителя старинного, но обнищавшего дворянского рода.
В.Г. Белинский писал: «Батюшков, как талант сильный и самобытный, был неподражаемым творцом своей особенной поэзии на Руси». Действительно, поэзия Батюшкова прочно вошла в золотой фонд русского классического искусства слова. Лучшие образцы лирики Батюшкова прошли проверку временем: они и сейчас воспитывают в наших современниках благородство чувств и безупречный эстетический вкус. Создателем этих редких художественных шедевров был человек, жизненная судьба которого сложилась весьма трагично.
Творчество Батюшкова относится к эпохе царствования Александра I, когда политика правительства была отмечена внешним либерализмом, но на самом деле оставалась реакционной. Не приходится удивляться тому, что русская действительность казалась поэту совершенно безотрадной и мрачной. Общественное положение писателей, создававших русскую литературу первого двадцатилетия XIX века, было двусмысленным и тяжелым. Их постоянно третировали как «низший сорт» людей, не имеющих права на уважение, и Батюшков всегда остро ощущал униженность своего положения «сочинителя». Бедность, неудачи в личной жизни, душевная болезнь, - все это наложило отпечаток на мироощущение поэта, способствовало проникновению философских мотивов в его лирику.
Среди исследований, посвященных творчеству К.Н. Батюшкова, следует отметить работы А.Л. Зорина, Н.Н. Зубкова, В.А. Кошелева, В.Д. Левина, И.А. Пильщикова, О.А. Проскурина, Н.В. Фридмана и др.
Цель данного исследования - изучение философской лирики К.Н. Батюшкова. поэт батюшков философский лирика стихотворение
Для достижения цели были поставлены следующие задачи:
1. Изучить биографию К.Н. Батюшкова;
2. Проследить становление философской лирики К.Н. Батюшкова;
3. Дать анализ философских мотивов в стихотворениях К.Н. Батюшкова;
4. Выявить религиозно-философский смысл стихотворений К.Н. Батюшкова.
ГЛАВА 1. ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО К.Н. БАТЮШКОВА
1.1 Биография К.Н. Батюшкова
Константин Николаевич Батюшков (1787-1855) родился 18(29) мая 1787 в Вологде, раннее детство провел в вотчине отца Даниловском (неподалеку от Бежецка Тверской губернии). Карьера его отца, Николая Львовича, принадлежавшего к старинному дворянскому роду, не задалась: уже в возрасте 15 лет он был удален из Измайловского полка из-за ссылки своего дяди, замешанного в заговоре против Екатерины II в пользу ее сына Павла. Мать Батюшкова вскоре после рождения сына сошла с ума и умерла, когда ему было 8 лет.
В десятилетнем возрасте Батюшкова отдали в Петербургский пансион француза Жакино, затем - в пансион итальянца Триполи. Особенно ревностно он изучал иностранные языки - французский, итальянский, латынь, отличаясь среди сверстников склонностью к чужеземным языкам и литературе.
После окончания пансиона вынужден был поступить на службу делопроизводителем в Министерство народного просвещения, что ему претило. Зато на службе познакомился с молодыми людьми, дружба с которыми еще долгие годы его поддерживала. Особенно сблизился он с поэтом и переводчиком Н.Гнедичем, к литературным советам которого относился внимательно всю свою жизнь. Здесь же Батюшков знакомится с членами Вольного общества любителей словесности, наук и художеств: И.Пниным, Н.Радищевым (сыном), И.Борном, благодаря которым стал сотрудничать с некоторыми московскими журналами.
Первое большое стихотворение Батюшкова «Мечта» судя по всему было написано в 1804 г., а опубликовано в 1806 г. в журнале «Любитель словесности». Это стихотворение Батюшков особенно любил: переделывал его в течение многих лет, кропотливо и внимательно заменял одни строки другими, пока не остановился на редакции 1817 г. Уже в первых поэтических опусах он отказывается от традиции высокой оды 18 в., его излюбленными жанрами становятся элегии и дружеские послания.
В 1805 г. журнал «Новости русской литературы» опубликовал еще одно стихотворение Батюшкова «Послание к стихам моим», после чего его небольшие лирические стихотворения (как их тогда называли, пьесы) начинают появляться на страницах печати и имя автора становится известно в литературных кругах.
Во многом на формирование литературных вкусов Батюшкова повлияли его двоюродный дядя Михаил Муравьев, в основном прозаик, писавший, однако, и стихи, и, конечно же, кумир тогдашней молодежи историк и писатель Николай Карамзин, произведения которых во многом предопределили будущий расцвет элегической поэзии.
Поэт и критик 20 в. Вл.Ходасевич так писал о том переходном периоде русской словесности: «Уже взорвалась первая мина, подложенная под классицизм сентиментализмом Карамзина... перед новыми силами открывалось обширное поле. Жуковский и Батюшков пытались обрести «новые звуки...».
Казалось, созданный лишь «для звуков сладких и молитв», Батюшков резко меняет свою жизнь: в 1807 записывается в ополчение и отправляется на войну с Наполеоном в Восточную Пруссию. Получает тяжелое ранение под Гейльсбергом, остается на некоторое время для излечения в доме рижского купца.
В 1807 некоторое время живет в Петербурге, где сближается с семьей А.Н.Оленина, близкого друга к тому времени покойного Муравьева. Здесь он чувствует себя как дома. В обществе, которое собиралось в доме Оленина (в числе гостей был и давний друг Батюшкова Н.Гнедич), идеалом прекрасного считалась античность, что вполне соответствовало литературным склонностям Батюшкова.
В 1808 г., выздоровев окончательно, вновь отправляется в армию, на этот раз в Финляндию, где не принимал участия в военных действиях, зато целый год провел в походах.
В 1809-1811 гг., находясь уже в своей деревне Хантонове и вновь предаваясь литературным занятиям, пишет ряд стихотворений, поставивших его в глазах просвещенной читающей публики в ряд лучших поэтов. Это элегическое «Воспоминание 1907 года», лучшие переводы из римского поэта Тибулла, большое дружеское послание к Жуковскому и Вяземскому, «Мои пенаты» и сатира «Видение на берегах Леты». Созданная под впечатлением литературных споров тех лет, она получила широкое распространение и четко определила место Батюшкова в «войне старого слога с новым».
Вскоре Батюшков перебирается в Москву, где его ожидают новые впечатления и знакомства. Прежде всего это - те самые сторонники новой поэзии, сторонники Карамзина, на чью сторону он встал столь безоговорочно. Это - будущие члены литературного общества «Арзамас» - В.Жуковский, Вас.Пушкин, П.Вяземский и сам Карамзин, с которым Батюшков лично знакомится. В то же время денег с имения не хватало, и он ищет службы как для дохода, так и для «положения в обществе», мечтает о дипломатической карьере, которая кажется ему наиболее подходящим занятием. В начале 1812 г. приезжает в Петербург, где Оленин устроил его на службу в Публичную библиотеку.
С этого времени Батюшков почти не жил на одном месте более полугода. Он искал способ преодолеть скуку, хандру, освободиться от тяжелых минут душевной пустоты - от того несчастья, которое его преследовало всюду. Первой такой попыткой был уход в "легкую поэзию".
Стихи Батюшкова этого периода - в основном вольные переводы из Тибулла (три "Тибулловых элегии"), Э. Парни ("Ложный страх", "Привидение", "Мадагаскарская песня", "Источник", "Вакханка"), Ж.-Б. Грессе ("Мои Пенаты"), Д. Касти ("Радость", "Счастливец"). В них поэт воспевал идеал эроса - быстротечные наслаждения, веселье, любовные забавы, свободу и безмятежность.
Война 1812 стала потрясением для Батюшкова. Он не мог постичь, как французы, этот «просвещеннейший» народ, зверствовал на захваченных землях: «Москвы нет! Потери невозвратные! Гибель друзей, святыня, мирное убежище наук, все осквернено шайкою варваров! Вот плоды просвещения, или лучше сказать, разврата остроумнейшего народа... Сколько зла! Когда ему конец? На чем основать надежды?..» .
Болезнь не позволила Батюшкову сразу принять участие в военных действиях. В Москве он оказался накануне Бородинского сражения, потом был вынужден уехать вместе с теткой Муравьевой в Нижний Новгород и попал в Москву уже после ухода французов. Отсюда он писал Гнедичу: «Ужасные поступки вандалов, или французов, в Москве и в ее окрестностях... вовсе расстроили мою маленькую философию и поссорили меня с человечеством».
В 1813 - 1814 годах Батюшков участвовал в заграничном походе русской армии против Наполеона и многократно рисковал жизнью "на поле чести". Будучи адъютантом прославленного генерала Н. Н. Раевского, он под Дрезденом "чуть не попал в плен, наскакав нечаянно на французскую кавалерию", в сражении близ Теплица был "в сильной перепалке", героически проявил себя в Лейпцигской "битве народов" (4 - 6 октября 1813 года) и при штурме Парижа (18 - 19 марта 1814 года). Под Лейпцигом был ранен Раевский и погиб старинный друг Батюшкова (еще с первого "прусского" похода) полковник И. А. Петин, образ которого отразился в стихах поэта ("Тень друга") и в его прозе ("Воспоминание о Петине").
Война повлияла и на поэтическую форму сочинений Батюшкова. Чистый жанр элегий мало подходил для описания войны, и он начинает тяготеть к оде. Например, в стихотворениях «Переход через Рейн» (1816) или «На развалинах замка в Швеции» (1814), где одическое и элегическое начало причудливо переплетаются, и, по мнению литературоведа Б.Томашевского, «в этой монументальной элегии душевные излияния поэта облекаются в формы исторических воспоминаний и размышлений о минувшем». «Медитативной элегией с историческим содержанием» можно назвать большинство лучших элегий Батюшкова.
В качестве адъютанта генерала Н.Раевского поэт был направлен в Дрезден, где участвовал в сражениях, а после ранения генерала последовал с ним Веймар. Вернулся в действующую армию уже к концу кампании, присутствовал при капитуляции Парижа, затем прожил в столице Франции два месяца, увлеченный ее пестрой, красочной, несмотря на военное время, жизнью. Возвращение на родину и радовало, и страшило, его настроение становилось все тревожнее, порою одолевали приступы отчаяния и уныния. В одном из писем он говорил, что вскоре должен возвратиться в страну, где так «холодно, что у времени крылья примерзли». А в стихотворении «Судьба Одиссея» (вольный перевод из Шиллера, 1814) явно просматриваются аналогии героя-странника из эпоса Гомера с самим автором, не узнающим своей родины:
Казалось, небеса карать его устали
И тихо сонного домчали
До милых родины давно желанных скал,
Проснулся он: и что ж? отчизны не познал (4,45).
Из Парижа через Лондон и затем Швецию он возвращается в Петербург, где останавливается в семье Олениных и где его ждет еще одно потрясение - он вынужден отказаться от брака с А.Фурман, сомневаясь в искренности чувств своей избранницы. В конце 1815 г. подал в отставку и занялся подготовкой к печати своих произведений, собрание которых решил назвать «Опыты»: 1-й том - проза, 2-й - стихи. Активно участвует в литературной жизни Москвы. В 1816 г. его избирают в члены Московского общества любителей русской словесности, и при вступлении он произносит программную речь «О влиянии легкой поэзии на русский язык». В ней он сформулировал идеал легкой поэзии, основанной на ясности, гармоничности, простоте языка: «В легком роде поэзии читатель требует возможного совершенства, чистоты выражения, стройности в слоге, гибкости, плавности; он требует истины в чувствах и сохранения строжайшего приличия во всех отношениях». «Ясность, плавность, точность, поэзия и... и... и... как можно менее славянских слов», - писал он еще в 1809 г.
В Петербурге становится членом Вольного общества любителей словесности. И, наконец, в октябре 1816 г. его включают в «Арзамас» - общество, в котором объединились все его друзья карамзинисты, оппоненты консервативной «Беседы русского слова» во главе с Шишковым.
1816-1817-е гг.- период наибольшей известности Батюшкова. И хотя жизнь вокруг него, кажется, кипит, а сам он находится в зените и славы, и творческих сил, тема наслаждения жизнью, упоения поэзией и природой отходит на задний план, а мотивы уныния, разочарования, сомнений проявляются с особой, щемящей силой. Особенно это заметно в, быть может, самой знаменитой элегии Батюшкова «Умирающий Тасс» (1817).
Батюшков не только высоко ценил творчество итальянского поэта, но находил или предвидел много общего в их судьбах. Так, в авторском примечании к элегии он писал: «Тасс, как страдалец, скитался из края в край, не находил себе пристанища, повсюду носил свои страдания, всех подозревал и ненавидел жизнь свою как бремя. Тасс, жестокий пример благодеяний и гнева фортуны, сохранил сердце и воображение, но утратил рассудок».
Батюшков недаром говорил: «Чужое - мое сокровище». Воспитанный на французской литературе, учась элегическому направлению у французского поэта Парни, он особенно вдохновлялся итальянской поэзией. В.Белинский писал: «Отечество Петрарки и Тасса было отечеством музы русского поэта. Петрарка, Ариост и Тассо, особливо последний, были любимейшими поэтами Батюшкова». Античная лирика тоже была его родным домом. Переложения и переводы римского поэта Тибулла, вольные переводы греческих поэтов (Из греческой антологии), да и оригинальные стихи поэта, возможно, отличаются особой музыкальностью, богатством звучания именно потому, что автор воспринимал иные языки как родные, потому, что, по выражению О.Мандельштама, «стихов виноградное мясо» «освежило случайно язык» Батюшкова.
Его идеалом было достичь в русском языке предельной музыкальности. Современники воспринимали его язык как плавный, сладостный. Плетнев в 1924 писал: «Батюшков... создал для нас ту элегию, которая Тибулла и Проперция сделала истолкователями языка граций. У него каждый стих дышит чувством; его гений в сердце. Оно внушило ему свой язык, который нежен и сладок, как чистая любовь...».
В 1815 - 1816 годах Батюшков по-прежнему ведет страннический образ жизни: Петербург, Хантоново, Вологда, Каменец-Подольский, Москва, снова Хантоново... Он переживает острейший духовный кризис. "Скажи мне, - пишет он Жуковскому, - к чему прибегнуть, чем занять пустоту душевную; скажи мне, как могу быть полезен обществу, себе, друзьям!.. К гражданской службе я не способен. Плутарх не стыдился считать кирпичи в маленькой Херонее; я не Плутарх, к несчастию, и не имею довольно философии, чтобы заняться безделками. Что же делать? Писать стихи? Но для того нужна сила душевная, спокойствие, тысячу надежд, тысячу очарований и в себе, и кругом себя...".
Батюшков не находил себе места: то он стремился в Петербург, то в Москву, то надолго уезжал в любимое Хантоново, имение матери в Череповецком уезде тогдашней Новгородской губернии. Беспощадная характеристика, данная Батюшковым самому себе (в третьем лице), показывает, что он понимал свое состояние: "Ему около тридцати лет... Лицо у него точно доброе, как сердце, но столь же непостоянное. Он тонок, сух, бледен как полотно. Он перенес три войны, и на биваках бывал здоров, в покое -- умирал!.. Он вспыльчив, как собака, и кроток, как овечка. В нем два человека”
В этот период к Батюшкову приходит литературный успех и слава "первого поэта" России. Но пишет он все меньше, и пишет совсем не то, чего от него ожидают. Он отказывается от сатир и эпиграмм. Он вовсе уходит из "веселых цветников" анакреонтики. В его творчестве появляются философские и религиозные размышления ("К другу", "Надежда"), мотивы трагической любви ("Разлука", "Пробуждение", "Элегия") и извечного разлада художника-творца с действительностью ("Гезиод и Омир, соперники").
1816-1817-е гг. большую часть времени Батюшков проводит в своем имении Хантонове, работая над «Опытами в стихах и прозе». «Опыты» - единственное собрание его сочинений, в котором он принимал непосредственное участие. Состояли «Опыты» из двух частей. Первая включает статьи о русской поэзии («Речь о влиянии легкой поэзии на русский язык»), очерки о Кантемире, Ломоносове; путевые очерки («Отрывок из писем русского офицера о Финляндии», «Путешествие в замок Сирей»); рассуждения на философские и нравственные темы («Нечто о морали, основанной на философии и религии», «О лучших свойствах сердца»), статьи о своих любимых поэтах - Ариосте и Тассе, Петрарке. Во второй части - стихи, расположенные по разделам, или жанрам: «Элегии», «Послания», «Смесь»... «Опыты», своеобразное подведение итогов, вышло в свет в октябре 1817 г., и Батюшков надеялся начать новую жизнь, продолжая хлопотать о дипломатической карьере и стремясь в Италию. Наконец, он получает долгожданное известие о назначении его в русскую миссию в Неаполь и 19 ноября 1818 отправляется за границу через Варшаву, Вену, Венецию и Рим.
Однако путешествие не принесло долгожданного успокоения и исцеления. Напротив, здоровье его все ухудшалось, он страдал «ревматическими» болями, различными недомоганиями, становился раздражителен, вспыльчив. Находясь в Дрездене, пишет прошение об отставке.
Судьба Константина Николаевича Батюшкова была поистине трагична. Незаурядный писатель и обаятельный человек, он, "в самой цветущей поре умственных сил", 34-х лет от роду был поражен неизлечимой душевной болезнью. Постоянно стремившийся "дать новое направление своей крохотной музе", он так и не успел написать своего главного произведения. "Я похож на человека, который не дошел до Цели своей, а нес он на голове красивый сосуд, чем-то наполненный. Сосуд сорвался с головы, упал и разбился вдребезги. Поди узнай теперь, что в нем было!" - признался он в 1821 году своему ближайшему другу.
Еще до того, как душевная болезнь полностью его поглотила, Батюшков пишет несколько стихотворений, своеобразных кратких лирических изречений на философские темы.
Видимо, настигшее его безумие имело наследственные причины и поджидало уже давно. Недаром в 1810 г. он писал Гнедичу: «Если я проживу еще десять лет, я сойду с ума...».
В 1822 г. Батюшков был уже тяжело болен, и после Петербурга, Кавказа, Крыма, Саксонии и опять Москвы, где все попытки лечения оказывались тщетны, его перевезли в Вологду, где он прожил более 20 лет, никого не узнавая, и умер 7 (19) июля 1855 от тифа.
Слава одного из тончайших русских лириков, чистого душой человека с трагической судьбой надолго пережила Батюшкова.
1.2 Становление философской лирики К .Н. Батюшкова
Батюшков сформировался как поэт в первом десятилетии XIX в., т. е. в те годы, которые явились кризисным периодом разложения феодально-крепостнического хозяйства и развития в его недрах новых, прогрессивных для того времени буржуазных отношений. Эта кризисность резко проявилась и в литературной жизни первого десятилетия XIX в.
Батюшков по-своему откликаясь на кризис феодально-крепостнической формации, он тоже выдвинул идею личности, но создал совершенно иной, образ человека. Его человек ставит выше всего земные радости и отвергает общепринятую мораль, основанную на религиозных "истинах". Романтическая в своей основе поэзия Батюшкова, отражающая острый конфликт писателя с действительностью, оставалась в пределах реального, конкретно-чувственного мира.
Характеризуя поэзию Батюшкова, представляющую собой ярко выраженное "кризисное" историко-литературное явление, необходимо прежде всего сказать о конфликте поэта с действительностью самодержавно-крепостнического государства. Этот конфликт, наложивший решающий отпечаток на поэзию Батюшкова, был конфликтом передового просвещенного дворянского интеллигента с косной консервативной средой, подавлявшей лучшие интеллектуальные силы человека.
Общественное положение писателей, создававших русскую литературу первого двадцатилетия XIX в. было двусмысленным и тяжелым. Их постоянно третировали как "низший сорт" людей, не имеющий права на уважение, и Батюшков всегда остро ощущал униженность своего положения "сочинителя". А между тем обладавший столь высоким представлением о значении и достоинстве писателя Батюшков почти всю жизнь вынужден был служить в качестве мелкого чиновника.
Все это часто приводило Батюшкова к весьма безотрадным мрачным настроениям.
Этот мотив отказа ходить "ужом и жабой" перед начальством проходит и в поэзии Батюшкова. В батюшковском вольном переводе I сатиры Буало поэт с негодованием отвергает голос молвы, говорящий: "Ты беден, чином мал - зачем же не ползешь?" В другом раннем стихотворении Батюшкова - в послании "К Филисе" поэт восклицает:
Не хочу кумиру кланяться
С кучей глупых обожателей
Пусть змиею изгибаются
Твари подлые, презренные... (4,49).
В одном из писем Батюшков так очертил это привычное для него психологическое состояние: "Люди мне так надоели и все так наскучило, а сердце так пусто, надежды там мало, что я желал бы уничтожиться, уменьшиться, сделаться атомом".
В кругу поэтов "Вольного общества", переводивших и с увлечением читавших произведения прогрессивных мыслителей, возник глубокий интерес Батюшкова к классикам античной и западноевропейской прогрессивной философии. Его привлекает античное материалистическое мировоззрение. Даже в 1817 г., в период душевного кризиса, Батюшков сочувственно цитирует мнение Сенеки о том, что Эпикур заслуживал громкой известности, хотя его деятельность упорно старались замолчать враги.
Одной из любимых книг Батюшкова были "Опыты" Монтеня. "Вот книга, которую я буду перечитывать во всю мою жизнь!.." - говорил Батюшков об "Опытах" Монтеня в своей неопубликованной записной книжке. В Монтене Батюшков видел борца с суевериями и предрассудками, смело противопоставившего свою гуманистическую философию догматическому средневековому мировоззрению, католическому мракобесию и фанатизму.
Батюшкова привлекала прогрессивная сторона философии Вольтера - ее острый критицизм. Интересно, что, оценивая личность своего учителя М. Н. Муравьева, Батюшков называет последнего "прекраснейшей душой", когда-либо посещавшей "эту грязь, которую мы называем землею". Батюшков одобряет борьбу Вольтера с официальной церковью и религиозными суевериями и трактует его философию в "воинствующе антиклерикальном духе".
Характерна литературная шутка Батюшкова, косвенно осмеивающая ненависть к Вольтеру со стороны реакционных кругов. Целя в бездарного поэта, сделавшего весьма неудачный перевод вольтеровской "Генриады", Батюшков пишет:
"Что это! - говорил Плутон,-
Остановился Флегетон,
Мегера, фурии и цербер онемели,
Внимая пенью твоему,
Певец бессмертный Габриели?
Умолкни!.. Но сему
Безбожнику в награду
Поищем страшных мук, ужасных даже аду,
Соделаем его
Гнуснее самого
Сизифа злова!"
Сказал и превратил - о, ужас! - в Ослякова (4,51).
("На перевод "Генриады", или Превращение Вольтера")
Из антиклерикальных вещей Вольтера Батюшков читал "Орлеанскую девственницу" и стихотворение "Три Бернарда", где "святой" помещен рядом с плутом. В 1810 г. Батюшков перевел из Вольтера антологическое стихотворение, в котором пастух категорически отказывается принести свое стадо в жертву. В конце стихотворения он ставит бога в один ряд с "хищником":
Храню к богам почтенье,
А стада не отдам
На жертвоприношенье.
По совести! Одна мне честь -
Что волк его сожрал, что бог изволил съесть (4,32).
("Из антологии")
Пафос просвещения ярко окрасил философские и общественные взгляды "довоенного" Батюшкова. Просветительская философия позволила стихийно-материалистическому мироощущению поэта вылиться в достаточно четкие формы.
Признавая существование бога, Батюшков, как и Вольтер, высказывался против последовательного атеизма Гольбаха. Но до 1812 г. Батюшков часто выдвигал материалистические положения. "Тело от души разлучать не должно",- доказывает он Гнедичу, а в другом письме говорит о разуме: "Что он такое? Не сын ли, не брат ли, лучше сказать, тела нашего". На эти высказывания Батюшкова впервые указал Б. С. Мейлах. Не случайно в лирике Батюшкова физические и душевные радости вполне органично слиты друг с другом. В этом смысле весьма характерно понятие "сладострастия души", отмеченное в фразеологии Батюшкова И. Н. Розановым. Характерно и то, что в поэзии Батюшкова до 1812 г. отсутствуют религиозные нотки и христианский рай нередко заменяется античным Элизием. Вместе с тем Батюшков вводит в свою лирику антиклерикальные мотивы. Вполне достоверен вариант заключительной строфы из послания Батюшкова "К Петину", где поэт предлагает другу:
Кое-как тянуть жизнь нашу
Вопреки святым отцам (4,52).
В поэзии Батюшкова скрещивались разнообразные, прямо противоположные влияния. Это во многом определило противоречивость и даже своеобразную "гибридность" его лирики.
Переходя к последовательному анализу поэзии Батюшкова первого периода, еще раз подчеркнем, что, несмотря на умеренность своих взглядов, Батюшков все же навсегда впитал традиции передовой мысли. Это определило весь дух его довоенной поэзии, которая в условиях Александровского времени была ярким выражением нового мировоззрения, идущего вразрез с официальной, догматической моралью феодально-крепостнического общества. Самой важной чертой этой поэзии была любовь к "земному миру", к "мирским наслаждениям", к зримой и звучащей красоте жизни.
Образ лирического героя поэзии Батюшкова сформировался не сразу. Прежде чем сделать им свободного, жадно наслаждающегося "земными радостями" человека, Батюшков, как и всякий поэт, прошел период ученичества, отразив в своем раннем творчестве мотивы, типичные для господствующих литературных традиций.
Центральный образ лирики Батюшкова возник на основе острого конфликта поэта с действительностью. Одно из ярких выражений этого конфликта - батюшковское послание "К Тассу" (1808).
Батюшков начинает конструировать романтический образ поэта, переживающего резкий конфликт с обществом. Этот конфликт был социально типичен для лучших представителей русского передового дворянства. Не случайно Батюшков видел в себе "странного человека, каких много".
"Поэт-чудак" - лирический герой Батюшкова - резко отделяет себя от "света". В поисках уединения он бежит в "тихую хижину", в скромный сельский домик. Образ этой хижины - "простого шалаша" - занимает одно из центральных мест в стихотворениях Батюшкова. К этому "домашнему" счастью и в жизни всегда стремился Батюшков, неудовлетворенный социальной действительностью Александровского времени, хотя и не мог практически осуществить свои мечты.
С этим кругом мотивов связан, конечно, и особенно дорогой для Батюшкова образ "домашних богов" (лар и пенатов), охраняющих покой поэта:
О, лары! уживитесь
В обители моей... (4,32)
Восклицает Батюшков в "Моих пенатах".
Важная роль образа "домашних богов" в этом самом известном послании Батюшкова подчеркнута поэтом в письме к Вяземскому: "Я назвал послание свое посланием "К пенатам", потому что их призываю в начале, под их покровительством зову к себе в гости и друзей, я девок, и нищих и, наконец, умирая, желаю, чтоб они лежали и на моей гробнице".
Лирический герой Батюшкова не только "автономен", но и свободолюбив. Он "враг придворных уз" ("Мои пенаты"), который не склоняет "колени" "перед случаем" ("Тибуллова элегия III (Из III книги)") и не хочет "независимость любезную потерять на цепь золочену" ("К Филисе"). Из любви к свободе вытекает и отказ поэта от славы. Это не та слава, которая дается доблестью или высшими умственными достижениями. Это слава-"почет", связанная с официальной карьерой. Поэт отказывается от погони за "призраком славы" ("Веселый час"). Он
Нейдет за славы громом,
Но пишет всё стихи (4,38).
("Послание к Н. И. Гнедичу")
Лирический герой Батюшкова отвергает и богатство
"Погоне" за почетом и богатством лирический герой Батюшкова противопоставляет идеал "покоя" ("К Филисе", "Мечта" и др.). Поэт у Батюшкова - "философ-ленивец" ("Мои пенаты"), на корме жизненного корабля которого "зевая" сидит "Лень" ("К Петину"). И это свойство лирического героя Батюшкова отражало его собственные настроения.
Еще более существенна другая черта лирического героя Батюшкова, ясно обнаруживающая романтическую природу этого образа,- способность мечтать. Мечты повсюду сопровождают поэта и "устилают" его "мрачный" жизненный путь цветами ("Воспоминание"). Мечта для Батюшкова - "прямая счастья мать" ("Совет друзьям"), "волшебница", приносящая свои "бесценные" дары ("Мечта"). Культ мечты - один из самых устойчивых мотивов лирики Батюшкова. Не случайно Батюшков так долго и старательно работал над своей "Мечтой", изменяя и комбинируя отдельные образы стихотворения, но не отходя от его основной идеи, сводящейся к прославлению творческой фантазии.
Именно фантазия заставляет поэта забыть неудобства и невзгоды своего "реального" положения и как бы трансформирует окружающую его обстановку, превращая хижину в дворец. При этом поэт ясно сознает, что "мечта" психологически защищает его от ударов жизни:
От печали злыя
Мечта нам щит (4,43).
("Послание к Н. И. Гнедичу")
В целом образ лирического героя Батюшкова весьма оригинален. Новаторство Батюшкова в этом направлении проявилось и в подчеркнутом вольнолюбии лирического героя (чего не было ни у Карамзина, ни у Жуковского), и, главное, в его жизнелюбивой, оптимистической философии, идущей вразрез с идейными установками сентиментальной школы. Мечта Батюшкова коренным образом отличается от мечты Карамзина и Жуковского, так как она утверждает ценность "земного мира", а не уход в мистические дали. Вместе с тем в типичной для Батюшкова философии наслаждения радостями жизни особенно определенно сказывается романтическая природа его творчества
Тема веселья в лирике Батюшкова сплетается с темой смерти. Устойчивость этого сочетания объяснялась не только индивидуальными особенностями мировоззрения Батюшкова, но и тем, что философия наслаждения вообще замыкала человека в узкий круг личных интересов. Батюшков неизбежно приходил к мысли об исчезновении "земных радостей", о смерти, которая рано или поздно настигнет наслаждающегося "счастливца".
Батюшков говорит о неотвратимости гибели предающегося веселью "счастливца", прежде всего разрабатывая мотив времени. Правда, поэт не считает время лишь разрушительной силой. По его мнению, оно не только уничтожает, но и созидает. Эта особенность батюшковской трактовки мотива времени до сих пор не отмечена в научной литературе. Между тем она заслуживает пристального внимания. "Время все разрушает и созидает, портит и совершенствует",- утверждает Батюшков в очерке "Вечер у Кантемира". Такая же характеристика времени дана в батюшковском послании "Н. И. Гнедичу":
Сей старец, что всегда летает,
Всегда приходит, отъезжает,
Всегда живет - и здесь и там,
С собою водит дни и веки,
Съедает горы, сушит реки
И нову жизнь дает мирам,
Сей старец, смертных злое бремя,
Желанный всеми, страшный всем,
Крылатый, легкий, словом - время (4,67).
Говоря о наслаждениях, Батюшков подчеркивает их краткость, "минутность" и "скоротечность". "Ах! не долго веселиться // И не веки в счастьи жить!" - заявляет поэт, прерывая прославление "земных радостей". Контраст между этими радостями и смертью резкими чертами намечен в потрясающем стихотворении Батюшкова "Надпись на гробе пастушки: "Но что ж досталось мне в сих радостных местах? // Могила!" (4,49).
Таким образом, батюшковская трактовка темы смерти, исключающая трагическое и мистическое ее восприятие, была в высшей степени оригинальной и противоречила самим основам сентиментального морализма.
ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ФИЛОСОФСКОЙ ЛИРИКИ К.Н. БАТЮШКОВА
2.1 Философские мотивы в стихотворениях К.Н. Батюшкова
Философские мотивы в лирике Батюшкова звучат на протяжении всего творчества поэта. Как отмечает Н.В. Фридман, философия индивидуального наслаждения была иллюзорной, она не могла заслонить от Батюшкова трагические противоречия жизни. Поэт рано или поздно должен был неизбежно прийти к мысли об эфемерности земных радостей.
Тема воспоминания в творчестве Батюшкова впервые появляется в 1807 г. Хотя стихотворению дано название "Воспоминание", темой его становится мечта. В стихотворении запечатлено сложное состояние лирического "я", тот переходный момент душевного состояния, когда прошлое окрашивается в мрачные тона из-за пережитого столкновения со смертью. Но в то же время в поэтической памяти живет и то состояние, когда этого опыта еще не было и герой жил светлой мечтой о родине. Теперь же на смену сладкой мечте приходит мрачное воспоминание. В этом стихотворении Батюшкова присутствует рационалистическое, в духе классицистической поэтики, разложение внутреннего состояния на последовательно сменяющие одно другое. И мечта, и воспоминание обращены к прошлому. Внутреннее содержание того и другого образа не конкретизировано и не разграничено, различие этих состояний в эмоциональной окраске: мечта сладкая, воспоминание мрачное.
Ту же тенденцию в трактовке образа воспоминания можно проследить в стихах "Послание к графу Велеурскому", "Мщение", "Тибуллова элегия XI". Батюшков только называет само "событие под формою воспоминания" (Белинский) и не разворачивает его в план психологии, не наполняет его конкретным содержанием.
Вновь тема воспоминания появляется у Батюшкова в 1814-15 гг. В прозаических произведениях этих лет он стремится объяснить психологию воспоминания, дать его нравственно-эстетическую оценку. Прозаическое размышление "Нечто о поэте и поэзии", названное в письме к Жуковскому "Воспоминание словесности", развивает мысль об особой эстетической ценности прошлого. Анализируя произведения Дмитриева, Ариосто, Тассо, Ломоносова, Батюшков выявляет сложную основу воспоминания, которая связана с впечатлением и воображением. Не вошедшие в "Опыты" прозаические "Воспоминание о Петине" и "Воспоминания мест, сражений и путешествий" посвящены описанию тех переживаний, которые вызвала смерть Петина ("воспоминания смутные и горестные", "сладкие воспоминания", "воспоминания, прелестный цвет...").
Эти переживания художественно воплощены в элегии "Тень друга", которая перекликается со стихотворением "Мой гений". И в том, и в другом стихотворении память и воспоминания - семантически близкие образы, однако рационалистический подход к их трактовке заявляет себя в стремлении разложить внутренний мир человека на область разума и область сердца и назначить каждой из областей определенный удел. Но уже в "Тени друга" формируется образ воспоминания, который вбирает в себя семантику грезы, памяти, рассудка и мечты.
Новым этапом на пути развития мотива воспоминания оказывается стихотворение "Воспоминание. Отрывок" (1815). В нем отсутствует непосредственное изображение воспоминания, на протяжении 55 стихотворных строк нет ни одного употребления этого понятия. Батюшков стремится сформировать у читателя образ воспоминания чисто стиховыми средствами (ритм, интонация). Этот эмоциональный образ окрашивается, в отличие от образа воспоминания в других стихотворениях, в грустные тона. Воспоминание - это не обязательно погружение в прошлое своей жизни или в прошлую историю. Это погружение лирического "я" в собственное душевное состояние в момент, когда нет радости, любви. Батюшков запечатлел тот миг душевного переживания, когда герой хочет продлить в будущее благоприятное прошлое. Это текучее внутреннее состояние запечатлено в перебивах ритма, интонации. Так рождается не сводимое к одному понятию состояние, которое поэт определил заглавием "Воспоминание". Здесь окончательно изживается рационалистическое разложение образа воспоминания на "память сердца" и "память рассудка". Воспоминание - это не столько смена одного состояния другим, как было в произведениях, созданных ранее, сколько момент сложной и неоднозначной внутренней жизни.
Батюшков в трактовке мотива воспоминания дает начало той поэтической традиции, которую вслед за ним продолжает Жуковский, и открывает простор новому, уже реалистическому, развитию этого мотива в творчестве Пушкина.
Контраст между радостями и смертью резко проступает в знаменитой батюшковской «Надписи на гробе пастушки», использованной Чайковским в «Пиковой даме» (романс Полины). Она редко привлекала внимание, так как сначала была включена в тот раздел «Опытов», куда вошли довольно слабые эпиграммы и надписи, а потом стала «привычной» частью либретто любимой оперы.
Но чаще всего тема смерти в лирике Батюшкова первого периода приобретает оптимистический и, как ни странно, даже мажорный колорит. Если Державин видит перед собой ужасный, ничем не завуалированный образ смерти, а Карамзин и Жуковский облекают его мистическим туманом, то Батюшков, и рассуждая о «мгновенности» жизни, сохраняет спокойствие и ясность духа. Временами он рисует смерть как гармонический переход в античный Элизий, где будут звучать прежние «гимны радости». Эта картина поражает своим исключительным художественным блеском, когда поэт вместе с возлюбленной попадает в загробный языческий мир:
В тот Элизий, где всё тает
Чувством неги и любви,
Где любовник воскресает
С новым пламенем в крови,
Где, любуясь пляской граций,
Нимф, сплетенных в хоровод,
С Делией своей Гораций
Гимны радости поет (4,57).
Особенно замечательно описание смерти «молодых счастливцев» в «Моих пенатах» Батюшкова. Поэт призывает «не сетовать» о них и усыпать «мирный прах» цветами. При этом Батюшков сознательно заостряет свое описание против тех страшных картин погребения, которые часто возникали в поэзии Жуковского:
К чему сии куренья,
И колокола вой,
И томны псалмопенья
Над хладною доской? (4,57).
Памяти Петина, чувствам, которые обуревали Батюшкова, через Англию покидавшего навсегда свою последнюю войну и могилу друга, посвящена элегия "Тень друга" (1814):
Я берег покидал туманный Альбиона:
Казалось, он в волнах свинцовых утопал.
За кораблем вилася Гальциона,
И тихий глас ее пловцов увеселял.
Мечты сменялися мечтами,
И вдруг... то был ли сон?.. предстал товарищ мне,
Погибший в роковом огне
Завидной смертию, над плейсскими струями (4,52).
Война 1812 года оказала на нравственно-философские и религиозные воззрения Батюшкова решающее воздействие.
Религиозность Батюшкова -- скорбная, в ней мало просветляющего и утешающего (также отличие от Жуковского). Всем своим жизнеощущением Батюшков слишком привязан к «сладостному» земному; разрушение и неверность прекрасного -- источник батюшковской скорби.
Исчезновение «довоенного» русского мира, мира античности, мира скандинавского средневековья -- трагически равновеликие темы «позднего» Батюшкова. Его разочарование питалось этими мыслями. «Поздний» Батюшков из всех поэтов ближе всего Боратынскому с его «разувереньем».
В послании Дашкову «Мой друг, я видел море зла», уже ничего не осталось от сладких мечтаний, а есть лишь правда очевидца страшных событий:
Мой друг! я видел море зла
И неба мстительного кары:
Врагов неистовых дела,
Войну и гибельны пожары.
Я видел сонмы богачей,
Бегущих в рубищах издранных,
Я видел бледных матерей,
Из милой родины изгнанных!
Я на распутье видел их,
Как, к персям чад прижав грудных,
Они в отчаяньи рыдали
И с новым трепетом взирали
На небо рдяное кругом... (4,63).
«К Дашкову» - по сути отказ от ранней эпикурейской лирики, и новая тема народного бедствия властно вторгается в его поэтический мир, который отныне оказывается расколот на идеальное и реальное.
Восприятие Батюшковым войны и событий, с нею связанных, отличалось от восприятия большинства его современников. Война для него - не ряд красивых подвигов и благородных жертв, это собрание жестокостей, вырастающих в весьма уродливую картину. И потому ни в одном из своих произведений поэт не восхваляет ни воинских доблестей, ни отдельных подвигов. Он либо скорбит, либо грустно усмехается.
Все пусто... Кое-где на снеге труп чернеет,
И брошенных костров огонь, дымяся, тлеет,
И хладный, как мертвец,
Один среди дороги,
Сидит задумчивый беглец
Недвижим, смутный взор вперив на мертвы ноги (4,63).
Во многих стихотворениях этого периода звучит мотив скитальчества:
Напрасно покидал страну моих отцов,
Друзей души, блестящие искусства
И в шуме грозных битв, под тению шатров
Старался усыпить встревоженные чувства.
Ах! небо чуждое не лечит сердца ран!
Мотивы уныния, разочарования, сомнений проявляются в элегии Батюшкова «Умирающий Тасс» (1817):
И с именем любви божественный погас;
Друзья над ним в безмолвии рыдали,
День тихо догорал... и колокола глас
Разнес кругом по стогнам весть печали.
«Погиб Торквато наш! - воскликнул с плачем Рим.
Погиб певец, достойный лучшей доли!..»
Наутро факелов узрели мрачный дым
И трауром покрылся Капитолий (4,63).
Поэт, считавший эту элегию своим лучшим произведением, отчасти вложил в нее автобиографическое содержание; не случайно современники стали видеть в ней, особенно после помешательства Батюшкова, отражение его собственных страданий
Тассо Батюшкова -- подлинный предшественник тоскующих скитальцев, «гонимых миром странников», впоследствии изображенных в романтических произведениях Пушкина и Лермонтова. Однако в элегии Батюшкова с вольнолюбивыми настроениями сочетались напоминавшие поэзию Жуковского мотивы религиозно-мистического разрешения конфликта поэта с действительностью: Тассо перед смертью находит утешение в мыслях о потустороннем мире и загробной встрече со своей возлюбленной Элеонорой, ждущей его «средь ангелов». Эти религиозные мотивы, а также отсутствие энергичного протеста против социального зла сообщили характеру героя и всей элегии Батюшкова некоторую вялость, что вызвало резко отрицательный отзыв Пушкина, увидевшего в сетованиях умирающего Тассо только «славолюбие и добродушие» и утверждавшего, что это «тощее произведение» «ниже своей славы» и не идет ни в какое сравнение с «Жалобой Тассо» Байрона.
К тассовскому циклу Батюшкова по существу примыкает ряд его послевоенных переводов, где тоже нарисован образ гонимого, страдающего человека.
Позднее в лирике Батюшкова появляются мотивы взаимосвязи с природой, поэт находит наслаждение в «дикости лесов», видит гармонию в природе, испытывает любовь к ближнему:
Есть наслаждение и в дикости лесов,
Есть радость на приморском бреге,
И есть гармония в сем говоре валов,
Дробящихся в пустынном беге.
Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,
Для сердца ты всего дороже!
С тобой, владычица, привык я забывать
И то, чем был, как был моложе,
И то, чем ныне стал под холодом годов.
Тобою в чувствах оживаю (4,65).
Все более запутанными и неразрешимыми кажутся Батюшкову общие проблемы жизни. В элегии «К другу» Батюшков подчеркивает, что, стремясь решить эти вопросы, он, несмотря на все усилия, не увидел никакого смысла в истории и ее сущность представляется ему страшной:
Напрасно вопрошал я опытность веков
И Клии мрачные скрижали... (4,65).
Подлинной зрелостью отмечен сборник Батюшкова "Опыты в стихах и прозе", некоторые стихи из него были высоко оценены Пушкиным. Блистательными подражаниями древнегреческой лирике поэт во многом подготовил появление пушкинских "антологических" стихов. Многие строки Батюшкова исполнены философской глубины и стали крылатыми:
О память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной... (4,66).
Опередив на несколько лет развитие отечественной поэзии, автор "Опытов" был предшественником раннего Пушкина, который во многом шел ему вослед.
Батюшков понимал, что обостряющаяся тяжелая душевная болезнь безвременно оборвет его литературную деятельность. Но, несмотря на трагический колорит поздней лирики поэта, в его стихах все же не исчезают искры надежды и оптимизма: в «Подражании древним» (1821) он, пытаясь преодолеть душевную депрессию, восклицает:
Ты хочешь меду, сын? так жала не страшись;
Венца победы? -- смело к бою!
Ты перлов жаждешь? -- так спустись
На дно, где крокодил зияет под водою.
Не бойся! Бог решит. Лишь смелым он отец,
Лишь смелым перлы, мед иль гибель… иль венец (4,69).
Поэта волнуют вечные вопросы, он становится поэтом-мудрецом, поэтом-философом.
"Батюшков - поэт еще более трагический, чем Жуковский, - писал Г. Гуковский. - Это - поэт безнадежности. Он не может бежать от мира призраков и лжи в мир замкнутой души, ибо не верит в душу человеческую, как она есть; душа человека для него - такая же запятнанная, загубленная, как и мир, окружающий ее".
Идеал поэта - ни в прошлом, ни в будущем. Переживший "три войны", исполнившийся скорбного неверия в возможность осуществления нормального бытия людей в странном и разорванном "железном веке", поэт все чаще обращается к раздумьям о страшных духовных последствиях трагического развития жизни:
Минутны странники, мы ходим по гробам,
Все дни утратами считаем;
На крыльях радости летим к своим друзьям, -
И что ж?.. их урны обнимаем (4,59).
Историческая, культурная и бытовая неустойчивость ("непрочность"), возникшая на рубеже XVIII и XIX вв. и лишившая человека его привычных защитных покровов соединились в Батюшкове с индивидуально-биографической душевной незащищенностью и уязвимостью и определила трагическую доминанту жизни и творчества поэта и конкретные формы ее проявления. Прочное, надежно обеспеченное место человека в жизни на грани веков было поставлено под сомнение. Прежние смыслы и цели человека, оправдывавшие его существование, оказались сильно обесцененными для нового поколения. Чтобы построить подлинную антроподицею, все надо было начинать заново, сначала. И ответа искать приходилось в условиях все более ускоряющегося и усложняющегося потока жизни и становления нового душевного комплекса чувствительности и "сердечного воображения".
Батюшков был предназначен к роли великого трагического поэта, сыграть которую полностью он не успел, хотя и дал почувствовать ее глубину и масштаб. Батюшков не успел выработать вполне язык этого трагического сознания и ее успел сказать последнего своего слова, потому что эмпирически последнее "И никогда... не..." оказалось по трагической случайности родового наследия поэта лишь последним из сказанных вслух и воспринятых читателем его слов.
У Батюшкова не было сомнения, что жизнь во многих ее проявлениях прекрасна, и это прекрасное могло бы быть основой счастья в настоящем и будущем (см. "На смерть Лауры"), если бы жизнь не открывалась вдруг как обольщенье и обман. Всегда ли она обман и насколько неизбежна связь жизни с трагическим - вот вопросы, от ответа на которые зависело для Батюшкова определение смысла человеческой жизни и понимание счастья (ср.: "Скажи, мудрец младой, что прочно на земли? Где постоянно жизни счастье?"). Понятие прочно приобретало в поэзии Батюшкова особый смысл.
Для Батюшкова время не является конструктивной и творческой силой; оно связано не столько с развертыванием неких глубинных смыслов ("историческое" время), сколько со слепым роком. Человек не соизмерим с "большим" временем, которого Батюшков, носитель экзистенциального времени, не знает. Жизнь же "минутного человека", строящего "развалины на прахе", только и может быть жестоко суммирована: "Страдал, рыдал, терпел, исчез".
Поэт не принимает этого порядка жизни и предпочитает гибель, забвение, небытие ("К Дашкову"). Отсюда его отказ от такой жизни, его "Нет!", самая весомая форма которого "И никогда... не...") определяет конструкцию стихотворения "Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы..." Батюшков не нашел того, "что прочно на земли"; антроподицея не состоялась, но подступы к ней, которые при иных обстоятельствах могли бы повести дальше, все-таки обозначены: прекрасный мир, сладость жизни, как они воспринимаются человеком, его чувствами, и как они откладываются в "памяти сердца", выступающей как гений-хранитель человека, услаждающей "печальный сон".
Таким образом, философские темы и мотивы занимают важное место в творчестве Батюшкова. Мотивы воспоминаний, темы трагичности существования, смерти постоянно звучат в его лирике.
2. 2 Религиозно-философский смысл стихотворений К.Н. Батюшкова
В 1815 году поэт оказывается захваченным философско-религиозными идеями. Лично и духовно сближаясь с Жуковским, Батюшков пытается найти разрешение вставших перед ним проблем в религии. В те элегии Батюшкова 1815 года, где он старается в религиозном духе разрешить внутренние конфликты («Надежда», «К другу»), вторгаются мистические мотивы, характерные для поэзии Жуковского, и даже ее отдельные образы и выражения (земная жизнь человека -- «риза странника», провидение -- «вожатый», «доверенность к творцу» и т. п.).
В стихотворении «Тени друга» в самом замысле, в явлении друга из иного мира намечена обращенность Батюшкова к христианской религии, живет явное ощущение бессмертия души: "Души усопших -- не призрак: смертью не все кончается..." В этом стихотворении так много пережившего поэта уже проявилась его новая философия жизни.
Конечно же, обращение Батюшкова к Богу после всего пережитого было вполне закономерным. И стихотворение "Надежда" -- первое в разделе "Элегии" в "Опытах":
Мой дух! доверенность к Творцу!
Мужайся; будь в терпеньи камень.
Не он ли к лучшему концу
Меня провел сквозь бранный пламень?
На поле смерти чья рука
Меня таинственно спасала,
И жадный крови меч врага,
И град свинцовый отражала? (4,76).
Сокровенная суть стихотворения выражена уже в первой строке. Батюшков убежден, что вся его земная жизнь зависит от Творца, что именно Он -- источник высоких чувств, мыслей и любви к искусству. Поэзия и жизнь, таким образом, получают совершенно особое религиозно-философское осмысление. Оттого и романтическая лексика, и привычные романтические образы здесь максимально "прозрачны": вместо условности и "туманности" за ними -- объединяющая их главная тема стихотворения.
Впервые у Батюшкова так ясно выражено его православное сознание, устремленное к иной -- небесной -- жизни. Очевидно, это давало повод исследователям говорить о глубоком пессимизме Батюшкова, об ощущении им трагичности земного бытия. Но для Батюшкова как для верующего человека такой вывод был бы неприемлем.
Подобные документы
Основные факты биографии Константина Николаевича Батюшкова (1787-1855) - предшественника А.С. Пушкина, поэта раннего русского романтизма, родоначальника новой "современной" русской поэзии. Аникреонтические и эпикурейские мотивы в творчестве поэта.
презентация , добавлен 05.09.2013
Детские годы Константина Николаевича Батюшкова. Участие в военных действиях в Пруссии. Участие в войне со Швецией. Значение поэзии Батюшкова в истории русской литературы. Отличительные черты прозы Батюшкова. Чистота, блеск и образность языка Батюшкова.
презентация , добавлен 30.10.2014
Вклад в развитие русской литературы первого поэта России Константина Батюшкова. Биография поэта, трагичность его судьбы. Размышления на религиозные и философские темы, противостояние поэта и реального мира проникнутой тоскливой безнадежностью поэзии.
презентация , добавлен 11.12.2012
Краткая биография Н. Заболоцкого. Основные периоды творчества поэта, характерные черты каждого из них. Диапазон идей лирики Н.А. Заболоцкого, ее философичность. Основы натурфилософской концепции. Значение поэзии Заболоцкого для русской философской лирики.
реферат , добавлен 24.04.2009
Бытовая трактовка "дорожных" мотивов в лирике П.А. Вяземского. Ироническое осмысление "дорожных" странствий в творчестве поэта К.Н. Батюшкова. Дорожные мотивы в раннем и позднем творчестве А.С. Пушкина, вырастающие в проблему России и человечества.
дипломная работа , добавлен 23.04.2016
Биография и творческий путь Константина Николаевича Батюшкова. Элегия как жанр новой романтической литературы. Значение поэзии Батюшкова в истории русской литературы. Литературные вкусы, отличительные черты прозы, чистота, блеск и образность языка.
презентация , добавлен 31.01.2015
Краткая биография великого российского поэта А.А. Фета, основные этапы его личностного и творческого становления. Сотрудничество и последующий разрыв поэта с журналом "Современник". Жанровые особенности лирики и переводческой деятельности А.А. Фета.
презентация , добавлен 22.01.2015
Биография Федора Тютчева (1803-1873) - известного поэта, одного из самых выдающихся представителей философской и политической лирики. Литературное творчество, тематическое и мотивное единство лирики Тютчева. Общественная и политическая деятельность.
презентация , добавлен 14.01.2014
Понятие "философская лирика" как оксюморон. Художественное своеобразие поэзии Ф.И. Тютчева. Философский характер мотивного комплекса лирики поэта: человек и Вселенная, Бог, природа, слово, история, любовь. Роль поэзии Ф.И. Тютчева в истории литературы.
реферат , добавлен 26.09.2011
Характеристика языковой ситуации начала XIX века. Творчество К.Н. Батюшкова и школа гармонической точности. Исторический экскурс на уроках русского языка. Лингвистические и литературные взгляды русского писателя, творчество К. Батюшкова в школьном курсе.
Своеобразие романтизма Батюшкова. Белинский о его поэзии.
Константин Ник. Батюшков вошёл в историю литературы 19 века как один из зачинателей романтизма. В основу его лирики легла « Легкая поэзия», которая в его представлении ассоциировалась с развитием малых жанровых форм, выдвинутых романтизмом на авансцену русской поэзии.
Родился 1787 г. в Вологде. Он принадлежал к старинному, но обедневшему дворянскому роду.
Всё творчество Батюшкова можно разделить на 4ре периода:
1802-08 г. – ученический
1809 – 12 – оригинальное творчество
1812 – 1816г – духовный и поэтический кризис
1816-23г – попытки его преодоления, выход к новым рубежам творчества
Итак, поначалу общие жизненные и эстетические представления юного Батюшкова сочетаются с резко выраженными литературными вкусами. Поэт на стороне тех, кто ценить «легкую поэзию» и малые жанры. Поэтические ориентиры – французская просветительская философия и античные авторы, изучением которых Батюшков занимался в ученические годы. В 1806г в « Любителе Словесности» публикуется стихотворение Б. « Мечта». Б. трактует её как путь к духовной свободе, ведь суета жизни – удел глупцов.
Любовь, юность, веселье – вот истинные ценности подлинных мудрецов, подобных Анакреону. Эту линию поэт продолжает и в творчестве второго периода, периода, когда оформление получает его «маленькая философия», или философия « Маленького человека». Она заключала убежденность в том, что чувственные и духовные земные наслаждения доступны человеку с добродетельной душой, что личное счастье доступно одинокой личности в мечтах, в уединении от окружающей среды. Наслаждение дарами жизни (эпикурейство) и гедонизм (стремление к добру, понимаемому как наслаждение) и становятся мечтами Батюшкова. Сознание разрыва между мечтой и действительностью заставляют поэта, подобно всем романтикам, обособить личный внутренний мир, сделав его своего рода центром Вселенной. Поэт и сам чувствовал, что в жизни его воображение не может сбыться, поэтому ему был свойственен скептицизм. Сочетание эстетически возвышенного наслаждения и скептическое сознание его вымышленного характера придаёт исключительное своеобразие лирике Батюшкова.
« Маленькая философия» и « легкая поэзия» в сознании Батюшкова это не только мировосприятие, но и язык. Поэт предлагает отказаться от употребления устаревших форм в пользу ясного смысла. В изображении героя, как и Жуковский, Батюшков склонен к сосредоточению на внутреннем мире, однако его герой – более определен, передан через видимые признаки – мимику, жесты, движение, позу.
Во всей лирике 9 – 11 годов возникает образ чувственной юности (« Вакханка»), бурно проявляющей страсть, но страсть не как бездумное торжество природы, а нечто изящное, грациозное, целомудренное. Наслаждению любовью трансформируется в наслаждение жизнью, её естественными радостями. Итогом этого периода можно считать стихотворение « Мои Пенаты». Поэт погружает читателя в домашнюю обстановку, вовлекает в задушевную беседу, о том, что ему близко и дорого. НЕ зря он выбирает жанр послания. В «Пенатах» Батюшков соединяет мечту о прекрасном и поэзию с обыденной обстановкой. Мечта спустилась на землю и нашла приют в шалаше. Портрет поэта, который нарисован в « Моих пенатах» и других стихотворениях, не тождественен точной биографии самого Батюшкова. Его лирический герой - необычайно страстный молодой покоритель сердец, вечно беспечный и ленивый философ, наслаждающийся обществом друзей в ожидании возлюбленной. Сам же Батюшков ничем из перечисленного не отличался. Однако, это не отнимает психологической правдивости его героя. Сотворённый Батюшковым поэтический портрет бесконечно обаятелен и жизнелюбив. Однако, вскоре всё переменяется. Наступает 1612 год, Батюшков видит разорённую Москву, варварство и вандализм Франции, идеалам которой он поклонялся. Не во что стало верить, не на чём основать мечту. Перед лицом исторической катастрофы поэт отказывается воспевать любовь и радость. Мир представился поэту хаотичным, в нём не было объёдиняющей идеи. И Батюшков кинулся искать положительные основы миросозерцания. Переосмысливая исторические реалии, он приходит к новому типу элегии – элегическая тоска получает историческую мотивировку. А отличительным мировосприятием поэта становится трагизм. Разочарование в действительности поэт объясняет ходом самой истории, независимо от социально-общественного устройства. В элегии « На развалинах замка в Швеции» Батюшков задумывается над превратностями бытия, задаётся вопросами, почему погибают лучшие, а жизнь превращается в «мертвый сон». Новаторство автора состоит в том, что разочарование получает историческую мотивировку, благодаря чему элегия становится медитацией на философско-историческую тему о превратностях безжалостной судьбы. Итогом печальных размышлений об участи человека становится «К другу», обращённое к Вяземскому. Земная жизнь – это не вечные наслаждения, а вечные утраты. В поисках выхода Батюшков приходит к религии и начинает думать о земном бытии как о приготовлении в потустороннему блаженству.
Интерес к античной литературе, к стремлению к совершенству формы, гармонии частей, пластичности. По этим признакам Белинский готов назвать его классиком, т.к романтизм Жуковского – туманный и неопределенный. Он не принимает современную действительность, не удовлетворяющим не этическим, ни эстетическим идеалам поэта. Он утверждает личность и ее внутреннее начало как высшую ценность, призывает к независимости и свободе от лжи и мелочности света. Ранний романтизм складывается в течение, которое становится одним из разновидностей романтического направления в целом – элегическйи или мечтательный романтизм. Поэзия Б, как и Жуковского, отразила ранний этап социально – исторического перелома, начавшегося в России. Для него характерна большая противоречивость, внутренняя борьба прогрессивных и регрессивных тенденций.
Белинский утверждал, что своеобразие романтической формы определяется оригинальной идее:1.идея свободы, 2.свободнй личности, 3. человека в его собственном достоинстве, независимом от сословного ранга. Пониманию свободы соответствует характер романтического протеста против существующей действительности, они не приемлют окружающего мира. Противопоставляя «мечтательный» мир реальному, романтик стремится воплотить этот мир в образах. Поэтому романтический образ, отражая элементы действительности, становится воплощением элементов романтического мира, созданного воображением поэта, его мечты и идеала. Лирика приобретает характер поэтической исповеди, творческого дневника.
В стихотворении «К друзьям», являющимся посвящением к «Опытам», Батюшков просит принять список его стихов, в которых можно найти чувства, историю.
Основную роль в романтическом творчестве занимает эмоциональная окраска слова, предметное же значение слова ослабляется.
Б употребляет романтические эпитеты: сладкое мечтанье, ужасная минута, отчизны милый край, печальная опытность.
Статья «Нечто о поэте и поэзии» - Батюшков начинает романтическим определением поэзии как «сочетание воображения, чувственности, мечтания».Он рассматривает поэзию как субъективный отклик поэта на происходящие явления. Источником поэзии является человек.
Вторая статья Б «Речь о влиянии легкой поэзии на язык» - такая поэзия приносит пользу языку и образованность. Борьба за высокое совершенство поэзии и составляет гражданское служение поэта. Общественная борьба не благоприятсвует успехам литературы.
Б был прав в своем стремлении поднять значение русской легкой поэзии – простых человеческих чувств, земных радостей, личной свободы, независимости от придворных уз («Мои пенаты»).
Он влиял на поэзию Пушкина. Был его учителем в поэзии, как это видно в лицейских стихотворениях. Все, что было существенно в его (а также Державина и Жуковского), поэзии, пресуществилось поэзии Пушкина, переработанное ее самобытным элементом. Батюшков впервые, до Пушкина, дал антологический слог, в котором показал все возможности русского языка. После этого Пушкину не стоило слишком большого шага вперед начать писать таким антологическими стихами. Совершенство антологического стиха Пушкина – совершенство, которым он много обязан Батюшкову. Влияние Батюшкова на Пушкина, особенно заметно в стихе, столь артистическом и художественном: не имея Батюшкова своим предшественником Пушкин, вряд ли смог бы выработать себе такой стих. Батюшков много способствовал тому, чтобы Пушкин явился таким, каким он действительно явился. Он передал ему почти готовый стих.
^ 6Характерные особенности жанра элегии К. Н. Батюшкова
В XVIII веке ода должна была решать серьезные проблемы человеческой жизни. У Батюшкова этой цели начинает служить элегия.
Он многим обязан и Карамзину и западноевропейским элегикам, но в значительной мере «батюшковская» элегия - род лирики, созданный им самим.
Предметом поэзии является душевная жизнь человека, - не как «малая» часть большого мира, а как мерило ценности этого мира.
Сущность поэтического метода Батюшкова понимается по-разному. О его поэзии принято говорить как об образце литературной условности. Правда, у него уже появилось несвойственное прежней литературной эпохе представление об обязанности поэта избирать тот род поэзии, который соответствует его духовному опыту.
Природа этого «действия» сценична, как и эпизод с воином. Часто у Батюшкова стихотворение строится как обращение героя к присутствующим тут же лицам. Герой как бы комментирует сцену, происходящую перед ним.
Внутренние переживания обычно даны посредством изображения их внешних признаков: голоса, движения руки. Изображается то, что находится к основной теме в побочном, завуалированном отношении».
Лирический герой Батюшкова - не одинокий романтический «певец», как у Жуковского: он скорее напоминает «корифея» античного хора.
Как ни замечательны монументальные исторические элегии Батюшкова, в создании их романтического колорита поэт следовал уже существовавшей в европейских литературах традиции. В «античных» же стихах он создатель стиля, единственного в своем роде.
Передоверяя чувства античному (или «северному») лирическому герою, Батюшков от лица этого героя выражает их с непосредственностью и экспрессией.
Во всех трех исторических элегиях Батюшкова (элегия «Умирающий Тасс», естественно, дана от лица итальянского поэта) присутствует личное начало: «Я здесь, на сих скалах, висящих над водой...» («На развалинах замка в Швеции»), «О, радость! я стою при Рейнских водах!..» («Переход через Рейн») и т. д. Батюшков - лирик и там, где он «театрален», и там, где он эпичен.
Еще один тип батюшковской элегии - «интимная» элегия разочарования. Она вела к Пушкину, к психологической лирике.
Среди произведений Батюшкова выделяется несколько написанных в разное время интимных элегий, где личное чувство поэта выражено более непосредственно - «Вечер» (1810). Чувство горести обусловлено несчастливой любовью, потерей дружбы, личным душевным опытом. Батюшков достигает здесь не только эмоциональной напряженности, но и подлинного психологизма.
Элегии этого типа можно разделить на две группы. Первую составляют стихотворения, в которых переживание воссоздается с помощью эпических или драматических приемов. Поэт посещает разные страны, он сражается, любуется природой
Однако Батюшков явно испытывал потребность в эмоциональной насыщенности элегического стиля. Он по-разному достиг ее в относительно раннем «Выздоровлении»1 и в более поздних стихотворениях «Мой гений» (1815) и «Пробуждение». Эти три шедевра представляют вторую группу элегий Батюшкова.
Вместо длительности во времени - фиксация мгновенных состояний.
Но и здесь Батюшков выражает не зыбкость и неповторимость настроения, а, наоборот, его постоянство. Лиризм наиболее интимных элегий Батюшкова - очень мягкий, нежный, сдержанный, чуждый какой бы то ни было аффектации, не только патетической, но и «чувствительной». Лирическое самораскрытие осуществляется не столько погружением в себя, сколько изображением внешнего мира, пробуждающего чувства поэта.
Тяготение Батюшкова к широким обобщающим образам-символам выразилось в приглушении им прямого, конкретного значения слов.
Особенность стиля Батюшкова - употребление повторяющихся слов и словосочетаний, своеобразных поэтических клише, переходящих из одного стихотворения в другое.
Красота языка в понимании Батюшкова - не просто «форма», а неотъемлемая часть содержания. Поэт умело создавал языковой «образ» красоты
Батюшковский языковой образ создавался не только фонетическими и синтаксическими средствами. Тончайшее использование лексической окраски слов - одно из главных новаторских свойств поэзии Батюшкова.
Батюшков в своем творчестве примкнул к тому направлению в лирике, которое характеризуется стремлением к выражению субъективных чувствований. Это направление утверждалось в литературе с 70-х годов XVIII века.
Поэзия личного чувства являлась основной линией его лирики, но содержание ее менялось. Первые стихи Батюшкова, если не считать ряда дидактических сатир, воспевают наслаждение жизнью
Эта философия беспечности, лени, наслаждений и поэтической мечтательности уже в первых стихотворениях осложнена предромантической меланхолией и сентиментальными настроениями переходного периода.
И самое главное: В этом смысл сублимирующего, возвышающего принципа в эротических стихах Батюшкова.
^
7Легкая поэзия К.Н. Батюшкова до идейного кризиса 1812 - 1813 гг.
творчество принято делить:
1802-1813 (отечественная война разорение москвы)
1813-1821- закончил писать.
"Легкая поэзия (анакреонтическая) 2ая треть 18 века - ломоносов сумароков тредияковский кантемир заложили ее традиции в русской литературе"
особенности легкой поэзии:
1. двуплановость, а не двоемире - героев можно поделить на 2 лагеря: те кто правильно понимает смысл жизни: чувства, любовь и радости жизни, дружба деревенское уединение занятие поэзией праздность и те кто неправильно видит назначение человека - цари, монахи - служение, погоня за благополучием и деньгами
2.проповедь умеренности, довольство малым до 12-13 года он тяготеет к легкой поэзии. Батюшков был очевидцем московского пожара.
Белинскому принадлежит заслуга четкого определения пафоса поэзии Батюшкова. Считая пафосом произведения «могучую мысль поэта», нашедшую полное воплощение в художественной форме, Белинский усматривает основу творчества Батюшкова в «изящном эпикуреизме», являющемся «во всей его поэтической обаятельности», в «полном страсти стремлении... к наслаждению, к вечному пиру жизни» (VII, 234 и 269).
В речи, читанной при вступлении в «Московское общество любителей русской словесности» (при университете), он во враждебно настроенной аудитории подчеркнул свою приверженность «эротической» поэзии, заимствуя этот термин из названия сборника элегий Парни: «Эротические стихи». В той же речи он формулировал идеал легкой поэзии, основанной на новом направлении в искусстве: простоте, ясности, гармоничности: «В легком роде поэзии читатель требует возможного совершенства, чистоты выражения, стройности в слоге, гибкости, плавности; он требует истины в чувствах и сохранения строжайшего приличия во всех отношениях».
В первой половине своей творческой жизни, до войны 1812 года, Батюшков выработал собственную «маленькую», по его выражению, философию. Поклонник Монтеня и Вольтера (последнего он односторонне понимал как преимущественно рассудительного мудреца-эпикурейца), Батюшков своеобразно соединил скептицизм с чувствительностью и гедонизмом. Парадоксальным образом именно жестокий исторический опыт породил жизненную и поэтическую философию Батюшкова - гуманное эпикурейство его юности, обожествление личного счастья.
Поэт никогда не был сторонником революционного просветительства с его грандиозными замыслами разумного переустройства мира. Разочарование в «веке Просвещения» сближало Батюшкова с его старшим современником - Карамзиным. Но позиция Батюшкова отличалась от не лишенной фатализма позиции Карамзина. По Карамзину, человек и его жизнь - неизбежное смешение тени и света, добра и зла, печали и радости, непрерывно переходящих одно в другое и неотделимых друг от друга. Отсюда «меланхолия» Карамзина.
Карамзин испытывал именно жалость к человеку, а не восхищение им (на этом основан его сентиментализм). По Батюшкову же, смысл жизни - в даруемой ею радости:
Мой друг! скорей за счастьем В путь жизни полетим; Упьемся сладострастьем И смерть опередим; Сорвем цветы украдкой Под лезвием косы И ленью жизни краткой Продлим, продлим часы! («Мои пенаты»)
Гедонизм его имел, однако, эстетически возвышенный характер, был в целом лишен «либертенского» вольнодумства; наоборот, сочетаясь с «прекраснодушием», сближался с карамзинским сентиментализмом. Батюшков считал, что истинное наслаждение жизнью возможно только для добродетельной души. Батюшков вынес представление об идеальном человеке, в котором высокий нравственный характер, способность к самоотречению сочетаются с любовью к жизни. Под влиянием учения и лирической поэзии М. Н. Муравьева в батюшковской лирике тех лет к эпикурейству была сделана прививка «чувствительности» и нравственности. Эпикурейство поэта включало как нечто совершенно необходимое наслаждение радостями духовными.
Этот период – стихи ода Бог, мечта, К хлое, к фелисе, веселый час, мои пенаты тибуллоа элегия, вакханка, радость
^ 8Послевоенная романтическая лирика К. Н. Батюшкова
«Маленькая» философия Батюшкова, окруженная с самого начала разбушевавшейся стихией европейской истории, была пронизана тревожными нотами, которые проходят и через все его творчество. Новые исторические события, тяжелый опыт личных неудач повлияли на строй его мыслей. В результате событий 1812-1814 годов его мировоззрение и творчество изменились. Охваченный сильным патриотическим чувством, Батюшков в 1813 году добровольно вступил в действующую армию, участвовал в сражении под Лейпцигом и вместе с русскими войсками вступил в Париж. Однако события Отечественной войны Батюшков воспринял во многом иначе, чем большинство его современников. Несмотря на победоносный ход войны, в нем росли горечь и разочарование. В этомБатюшков был одинок - в русском обществе господствовало настроение общего подъема и радужных надежд. Тот самый 1812 год, который резко поднял общественную активность, дал толчок движению декабристов, Батюшкова погрузил в мрачные раздумья. Батюшков разочаровывается в «разумности» и «гармоничности» человека. Историческая роль революционного просветительства рисуется ему уже гибельнойБатюшкова уже не привлекает эпикуреизм, даже в той изящной форме, которая восхищала его у М. Н. Муравьева. Единственным средством спасения поэт считает теперь христианскую религию. Однако и вера не спасает поэта от отчаяния. Все его позднее творчество пронизано чувством острого трагизма, ощущением невозвратности счастья. Обуреваемый страхом перед революцией, ее насилием и разрушительной силой, он боится за Россию. Не исключено, что в катастрофическом обострении наследственной душевной болезни, выключившей Батюшкова из жизни в начале 1820-х годов, сыграла роль его осведомленность о существовании тайных декабристских обществ. В своем понимании общих задач литературы Батюшков - несомненный карамзинист, хотя от Карамзина его отличало вначале эпикурейство, а затем мрачность жизнеощущения. После некоторых колебаний в 1812-1813 годах он уже до самого конца был верен европеизму и осуждал «славенофилов». Батюшков - автор блестящих сатир на «варягороссов» («Видение на берегах Леты» и «Певец в Беседе любителей русского слова»). + стихотворения тень друга переход русских войск через Неман, переход через Рейн
^ 9Психологические элегии Е. А. Баратынского
«Сон» - основа всей образной структуры «Разуверения». «Усыпленье» последних стихов оказывается сродни «сновиденьям» первых. Эта «дремота» больного, это его спокойствие - своего рода тоже «обольщенье», которое поэт просит пока «не тревожить». Скептицизм его бескомпромиссен: не иллюзия ли и то, что былая возлюбленная теперь - «друг заботливый»? Иллюзорность любовного счастья - тема стихотворения «Поцелуй» (опубликовано в 1822 г.). Действительный поцелуй, дарованный героиней, превращается в «мечту», обман, «сон». «Сон», как синоним «иллюзии», фигурирует в элегиях и в позднейших стихотворениях Баратынского десятки раз. Близко к значению «сна» и значение слова «мечты». «Мечты ревнивые от сердца удали», - говорится в «Признании». «Любовные мечтанья», «прежних лет мечтанья», «мечтанья юные» и т. п. всегда появляются у Баратынского в противопоставлении не «высокого» «низкому», а иллюзорного действительному. Это равнозначно противопоставлению любви равнодушию, на чем основана одна из наиболее замечательных элегий молодого Баратынского - «Признание». Пушкин считал «Признание» «совершенством» и намеревался после него «никогда не печатать своих элегий». В стихотворении раскрывается, как «мечтания» любви сменились трезвым пониманием закономерности равнодушия. Поэт в своем элегическом монологе предвидит будущий брак «без любви» с другой женщиной. Еще не совершенный, существующий только в воображении «обдуманный брак» по-своему реальнее «безжизненных воспоминаний» о том, что действительно было. Недаром он дан в форме перечисления конкретных, хотя и предполагаемых обстоятельств: «И в храме стану рядом с нею... И назову ее моею... И весть к тебе придет». Ставя в центр изображения судьбу чувства, Баратынский по-новому подходит к проблеме человеческой ответственности за перемены. Человеческую личность он считает «невластной в самой себе» («Признание»). У него нет и намека на индивидуалистический произвол страстей. Элегии Баратынского издавна принято расценивать как новое слово в развитии лирического психологизма. Это действительно так: Баратынский умеет показать и различные оттенки влюбленности, и стадии развития любовного чувства или его охлаждения. Не случайно его лирику сравнивают с психологическим романом. В элегиях Баратынского - совершенно новое для своего времени понимание человека. Поэта интересует он как точка приложения всеобщих закономерностей, что отличало обобщающий метод Баратынского и от психологического романа, и от психологической лирики Жуковского или Пушкина. У Баратынского несчастная любовь изображена как следствие душевной изолированности людей, невозможности одному человеку понять чувства другого. Несчастная любовь неизбежна в силу малой проницаемости внутреннего мира одного для внутреннего мира другого, несовпадения настроений. В «Признании» разлука любящих усилила именно их разъединенность. Баратынский представляет человека еще более одиноким, чем байронисты. По Баратынскому, счастье невозможно, а души человеческие далеки друг от друга. Соединяются не «сердца», а «жребии» («Признание»). Само чувство любви, по Баратынскому, различно у каждого человеческого существа. Баратынский изменял структуру элегии, которая в XVIII веке основывалась на незыблемости понятий любви, ревности и т. п. Обобщение у Баратынского имеет исключительную глубину, так как сочетается с другой особенностью его поэзии - дифференциацией. Дифференциация предполагает различение предметов в их множественности. Дифференциация в элегиях Баратынского непосредственно связана с основной для него дилеммой: «иллюзорное - действительное». В «Оправдании» поэт, несмотря на все множество своих «неверностей», - «шалун, а не изменник». Героиня же, несмотря на свою кажущуюся поглощенность чувством, - «более надменна, чем нежна». Легко принять шалость за измену, легко принять ревность за любовь. Рефлектирующая мысль поэта деятельно занята как бы некоей непрерывной классификацией, различением вещей, похожих, но по существу разных. «Тонкость и верность оттенков» считал отличительной чертой поэзии Баратынского Пушкин. Оттенки, полутона, переходы нужны Баратынскому не для углубления одной и той же эмоциональной тональности, а для строгой точности определения и различения. Излюбленный прием Баратынского - сопоставление-противопоставление с помощью частицы «не». «Шалун, а не изменник»; «двух виновных - не одного»; «Нет жалости» («Признание»); «Не другом красоты, не другом остроумья, он другом был меня самой» («Младые грации сплели тебе венок...»); «не любовь - волненье» («Разуверение»); «не нежность - прихоть» («К... о»); «не упоения, а счастья» («К-ну»). «Дифференцирующий» стиль Баратынского лишен единой поэтической тональности. Возвышенный, мечтательный колорит поэзии Жуковского выражал его веру в высокие качества человеческой души, способной воспринимать сокрытый от «прозаических» умов смысл жизни. Баратынский в начале 1820-х годов пользуется традиционной лексикой русской элегии, ее условными формулами. Но он лишает эти формулы гармоничности. Разъединенностъ, взаимная непроницаемость человеческих душ распространяется Баратынским не только на сферу чувств, но и на сферу мысли. Один из интеллектуальнейших русских поэтов вступил в бой с просветительством на его собственном поле. Пережив потрясение после расправы с декабристами, Баратынский еще глубже разуверился в том, что общественные преобразования могут преодолеть одиночество человека в мире. На этих путях он на короткое время сблизился с «любомудрами» - философским течением, связанным с совершенно другим крылом европейского романтизма, враждебным просветительству. Интеллектуализм и аналитизм Баратынского, строгость его жанровых принципов, а также его склонность к афористическому стилю и т. п. давали основание современникам связывать его с классицистической литературной традицией. Тем не менее преувеличивать связи Баратынского с классицизмом не приходится. В эти рамки не укладывается проблематика его лирики - сложный итог мысли, критически переоценившей и просветительство, и байронизм, и натурфилософию.
Конст-н Никол-ч Бат-в был одним из популярных поэтов своего времени. Вместе с тем это был поэт, «заживо познавший свой закат», по выражению Вяземского. В расцвете жизни, в 1821 году, он заболел тяжелым психическим расстройством и в таком состоянии прожил еще 33 года. Тем не менее Батюшков успел оставить большой след в истории РЛ. В печати имя Бат-ва появилось впервые в 1805 году («Послание к стихам моим»). В послед.затем неск. лет поэт печатает много стих-й в журнале «Северный вестник», «Цветник» и тд. Важным фактом в его лит-ой жизни было вступление в 1805 году в «вольное общество любителей словесности, наук и художеств» в тот период, когда им еще руководили радикально настроенные Борн и Попугаев. В это же время Бат-ов сближается в СПб с кружком Оленина и увлекается веяниями неоклассицизма. Бат-ва привлекает «легкая поэзия» античного мира, любовная лирика Анакреона и Сафо, Горация и Тибулла. В своих произ-ях поэт стремится достигнуть худ.пластичности, гармонически строгих и простых форм античной поэзии. Вместе с тем Бат-в увлекается «легкой поэзией» французских поэтов Парни и Геркура, их эпикуреистической лирикой. Лит-но-эстетические вкусы Бат-ва делают его противником лит-ых староверов, ортодоксального классицизма, а также крайностей сентиментализма. В статье «Нечто о поэте и поэзии» (1815) Бат-в проводит мысль о том, что «Поэзия … требует всего человека». Задачу свою как поэта Бат-в видел также в усовершенствовании лит-го языка. 1814-1817 годы были периодом расцвета твор-ва Бат-ва. В 1817 году произ-я Бат-ва, печатавшиеся в различных журналах, вышли в свет отдельным сборником под заглавием «Опыты в стихах и прозе». На прозу поэт смотрел как на важный этап в деле выработки стих-го мастерства. Белинский с полным основанием назвал его «превосходнейшим стилистом».
Осн. мотив поэзии Бат-ва - это прославление любви к жизни. С юношеским упоением воспевает поэт радости жизни, заимствованный у античного мира идеал счастья. Всего отчетливее эти настроения Батюшкова отразившие общественный подъем преддекабристской поры, проявились в стихотворении «Мои пенаты» (1811-1812). Тишина в скромной деревенской хижине поэта; ветхий, треногий стол, полузаржавленный меч предков на стене, жесткая постель - вот вся незатейливая обстановка обители поэта. А в укромном уголке он расставил своих домашних богов, пенатов. Перед нами образ поэта-мечтателя. Чувствуется перекличка сентиментализма. Он создает идеальный мир. Пенаты - это боги, дом очага в Римской мифологии. Анакреонтическими настроениями проникнуты и многие другие стих-я поэта: «Мой гений», «Веселый час» и др. Все это типично эпикурейская лирика, в кот-й мотивы беспечного восприятия жизни сливаются с эротическим чувством, выраженным всегда эстетически изящно. У поэта рано стали появляться следы двойственности, противоречивости настроений. В своих элегиях («Тень друга», «Умирающий Тасс») Батюшков отдал дань романтизму, но и в них неизменно чувствуются стремление к естественности в изображении чувств и пластичность образов - черты, характеризующие поэзию Батюшкова. 1-й период - гедонистический. В 1 половине своей творч-й жизни, до войны 1812 года, Бат-в выработал собственную «маленькую», по его выражению, философию. Поклонник Монтеня и Вольтера, поэт своеобразно соединил скептицизм с чувствительностью и гедонизмом. Основной жанр лирики 2-го периода - жанр элегии. Различаются 2 вида элегий: Интимная («Тень друга», «Мой гений», «Разлука», «Я чувствую» и др.) и Историческая («переход русских войск через Неман», «переход через Рейн») «интимная» элегия -это элегия разочарования. Чувство горести обусловлено несчастливой любовью, потерей дружбы, личным душевным опытом. Бат-в достигает здесь не только эмоциональной напряженности, но и подлинного психологизма. В 3 период своего творчества (середина 1814-1821) Бат-в вновь обращается к лирике. Лит-я деятельность Бат-ва в эти годы харак-тся усилением филос. мотивов, попыткой осмыслить истор-й опыт в соотнесении с настоящим, укреплением поэта на позициях романтизма.К. Н. Бат-в в поэзии всегда придерживался принципа, который провозгласил в начале своего творческого пути: “Живи, как пишешь, и пиши, как живешь”. Это кредо поэта нашло отражение и в данном стихотворении. ЛГ этого стихотворения, написанного в форме послания к Жуковскому и Вяземскому, является поэт, живущий в деревне в старом, бедном дедовском доме. Однако уже из первых строк мы понимаем, что именно это жилище и уединенный образ жизни по душе герою, т.е. мы видим, что весь текст произведения организуется им как субъектом сознания с прямо-оценочной точкой зрения. Благодаря этому читатель отождествляет лирического героя с самим поэтом: создание и создателя, что характерно для лирического произведения. Но на самом деле в образе героя раскрывается единая личность в ее отношении к миру и к самой себе, близкая автору. Таким образом, в образе поэта-творца, являющимся носителем сознания, возникает предмет изображения - объект - авторское сознание.
В своем послании Батюшков создает дисгармоничное художественное «двоемирие», в котором естественно сосуществуют образы условной античности с деталями, воссоздающими действительную жизнь поэта в деревенском уединении («стол ветхой и треногой», калека-солдат с «двухструнной балалайкой» и др.) Для создания деталей античного мира автор применяет большое количество мифологем, которые начинаются уже с названия стихотворения: Пенаты -- (рим. миф.) боги-покровители домашнего очага, а в переносном смысле -- дом, жилище, обитель. Так Батюшков любил называть свою вологодскую деревню Хантоново на берегу Шексны; Пермес -- (греч.миф.) ручеек, текущий с Геликона (Олимпа) и посвященный музам, а, в свою очередь, под фразой «Богинь пермесских дар» понимается вдохновение; Лары -- (рим. миф.) души предков, хранители домашнего очага и т.д. Все стихотворение построено на противопоставлении скромного положения и образа жизни, избранного поэтом, «богатству с суетой», составляющим основной жизненный интерес высоких общественных кругов: «развратных счастливцев», «философов-ленивцев» с их «наемною душой», «придворных друзей», «надутых князей». В самих этих выражениях чувствуется некая ирония, достигнутая посредством оксюморона, который опять же подчеркивает противоречие. А вот при описании жилища поэта автор использует совсем иные лексические единицы. Не этим баловням судьбы, а убогому калеке-воину поэт хотел бы дать приют в своей «смиренной хате», которая ему дороже дворцов, так как в этом доме его окружают необычные вещи, люди, боги, создающие в нем уютную поэтическую атмосферу. Лирический герой призывает гостей, которых в свою очередь можно разделить на три круга. Первый круг - это божества: пенаты, лары, музы, которые призываются с целью принести в жилище поэта гармонию, покой, счастье. Второй круг представляют античные поэты, такие как Гораций, Пиндар и др. А третий круг - это русские поэты: Карамзин, Дмитриев, Жуковский, Вяземский и др. Таким образом, возникает картина любимых поэтов автора. А жанр послания, в свою очередь, позволяет поэту непосредственно обратиться к этим личностям, тем самым показать свое отношение к ним.
Это стихотворение вольной рифмовки, т.е. в нем используется смешение различных схем рифмовки (смежной, кольцевой, перекрестной) и нет разделения на строфу. Пары, создаваемые смежными рифмами - это нестрофические двустишия. Такой тип рифмовки еще раз подчеркивает дисгармонию.
В структурном отношении стихотворение делится на пять неравных частей. В первой части мы наблюдаем образ убогого, но милого сердцу поэта жилища, с лишь тонким намеком на неприятие роскоши. Во второй части наблюдается уже открытое противопоставление мира поэта полной излишеств жизни богачей, образ которых представлен в тусклых тонах, а в печи поэта горит «яркий огонь». Батюшков создает образ простой пастушки, которая кажется герою милее и прекраснее благородных дам. В третьей части снова возникает мир поэтический, духовный мир поэта. В этой части наиболее очевидно переливание мелодичного слога Батюшкова, что становится очевидным благодаря богатству звуковой организации, которая достигается исключительно фонологическими средствами, такими как, например, сочетания фонематических повторов с контрастами: Сложи печалей бремя,
Жуковский добрый мой!
А вот в четвертой снова предстает противоречие страстей и сует светской жизни и мирной души творца, которая описывается особой лексикой (добрый, святой, мирный, беседовать, светлый, упоенье, отрадная тишина), а светский мир совсем иными словами (волненье, суета, наемная, развратные, надутые, горделивцы). Однако внутренний мир поэта свободен от зла и противоречий, в нем царят любовь и дружба, счастье и радость, осуществляется органическая преемственность и непрерывность культуры:
Беседовать со мной!..
И мертвые с живыми
Вступили в хор един!..
В заключении хотелось бы еще раз отметить, что раннее творчество Бат-а проникнуто чувствами радости жизни, оптимизма, любви. Он - певец мира изящной античности. Его интересует внутренняя жизнь и достоинство человека, влечет мир домашнего очага. Бат-в сталкивает роскошь и бедность, доказывая, что интимный мир благороднее и возвышеннее блестящей действительности, богатства и суеты, светских сплетен и интриг. Главные ценности жизни, по Бат-у, - это любовь и творчество. Счастье поэта там, где вдохновение, а вдохновение там, где покой и мир. В своих «пенатах» он желает видеть только единомышленников и друзей -- Жук-го и Вяземского, тщательно ограждая мир «своей смиренной хаты» от «зависти людской». Ранние стихи Бат-а-- образец художественного мастерства, они отличаются безукоризненным языком, мелодичностью, внутренней грацией.
Константин Николаевич Батюшков
Идейно-художественное своеобразие поэзии Батюшкова.
Белинский, определяя своеобразие поэзии автора «Вакханки», писал: «Направление поэзии Батюшкова совсем противоположно направлению поэзии Жуковского. Если неопределенность и туманность составляют отличительный характер романтизма в духе средних веков, то Батюшков столько же классик, сколько Жуковский - романтик». Но чаще критик восхвалял его как романтика.
Творчество Батюшкова весьма сложно и противоречиво. Это порождает большую разноголосицу в его оценке. Некоторые критики и литературоведы считают его неоклассиком (П. А. Плетнев, П. Н. Сакулин, Н. К. Пиксанов). Опираясь на явные связи поэта с сентиментализмом, его воспринимают то сентименталистом (А. Н. Веселовский), то предромантиком (Н. В. Фридман). Преувеличивая свойственные Батюшкову переклички с Жуковским, его причисляли к «унылому» романтизму. Но Батюшков, испытывая в начале своего творчества частичное влияние классицизма («Бог»), а затем гуманистическо-элегического романтизма, не принадлежал к правоверным приверженцам ни классицизма, ни элегического романтизма. Вся его литературная деятельность, поэтическая и теоретическая, в своей основе развертывалась в непрестанной борьбе с классицизмом и его эпигонами. Явно метя в классицизм, он спрашивал в «Послании к Н. И. Гнедичу»: «Что в громких песнях мне?» Батюшков выступил в сложных условиях переходного времени: уходящего, но еще активно действовавшего эпигонского классицизма, крепнувшего сентиментализма, возникавшего и приобретавшего популярность гуманистическо-элегического романтизма. И это отразилось в его поэзии. Но, испытывая и преодолевая воздействие литературных влияний, Батюшков формировался преимущественно как поэт гедонистическо-гуманистического романтизма. Для его поэзии характерно создание объективного образа лирического героя, обращение к реальной действительности, выразившееся, по словам Белинского, в частности, во введении в некоторые элегии «события под формой воспоминания». Все это было новостью в литературе того времени.
Большое количество стихов Батюшкова называются дружескими посланиями. В этих посланиях ставятся и решаются проблемы социального поведения личности. Идеал Батюшкова в художественном воплощении - определенность, естественность и скульптурность. В стихотворениях «К Мальвине», «Веселый час», «Вакханка», «Таврида», «Я чувствую, мой дар в поэзии погас» и подобных им он достигает почти реалистической ясности и простоты. В «Тавриде» сердечно начальное обращение: «Друг милый, ангел мой!» Пластично изображение героини, румяной и свежей, как «роза полевая», делящей с любимым «труд, заботы и обед». Здесь намечены и предполагаемые обстоятельства жизни героев: простая хижина, «домашний ключ, цветы и сельский огород». Восхищаясь этим стихотворением, Пушкин писал: «По чувству, по гармонии, по искусству стихосложения, по роскоши и небрежности воображения- лучшая элегия Батюшкова». Но ей не уступает элегия «Я чувствую, мой дар в поэзии погас». Искренностью чувств, задушевностью обращения к любимой она предвосхищает лучшие реалистические элегии Пушкина.
Подробности быта лирического героя («Вечер», «Мои пенаты») свидетельствуют о вторжении в поэзию повседневной жизни. В стихотворении «Вечер» (1810) поэт говорит о «посохе» дряхлой пастушки, о «лачуге дымной», об «остром плуге» оратая, об утлой «ладите» и других конкретных деталях воссоздаваемых им обстоятельств.
Яркая пластичность лучших произведений Батюшкова определяется строгой целенаправленностью всех средств их изображения. Так, стихотворение «К Мальвине» начинается сравнением красавицы с розой. Последующие четыре строфы обыгрывают и расширяют это сравнение. И грациозное произведение завершается пожеланием-признанием: «Пусть розы нежные гордятся На лилиях груди твоей! Ах, смею ль, милая, признаться? Я розой умер бы на ней». Стихотворение «Вакханка» воссоздает образ жрицы любви. Уже в первой строфе, сообщающей о стремительном беге вакховых жриц на праздник, подчеркивается их эмоциональность, порывистость, страстность: «Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны». Дальнейшее содержание стихотворения - развитие мотива стихийной страсти. Белинский об элегии «На развалинах замка в Швеции» (1814) писал: «Как все в ней выдержано, полно, окончено! Какой роскошный и вместе с тем упругий, крепкий стих!» (VII, 249).
Поэзии Батюшкова свойственна сложная эволюция. Если в ранних стихах он склонен выражать и изображать душевные состояния в большей или меньшей мере статически («Как счастье медленно приходит»), то в расцвете своего творчества поэт рисует их в развитии, диалектически, в сложных противоречиях («Разлука»; «Судьба Одиссея»; «К другу»).
Произведения Батюшкова, воплощая естественные, индивидуальные чувства и страсти, не укладывались в привычные жанрово-видовые формообразования и стиховые метроритмические схемы классицизма, предназначенные для выражения отвлеченных чувств. Следуя за Жуковским, поэт внес и свою долю в разработку силлабо-тонического стиха. «Легкая поэзия», требовавшая естественности, непосредственности, обусловила широкое обращение Батюшкова к разностопному ямбу, отличающемуся разговорностью, выразительностью, гибкостью. По свидетельству И. Н. Розанова, этим размером написано почти две трети его стихов («Мечта», «Послание к Н. И. Гнедичу», «Воспоминание» и др.). Но для большинства наиболее жизнерадостных лирических произведений, славящих любовь, Батюшков предпочел игровой хорей («К Филисе», «Ложный страх», «Счастливец», «Привидение», «Вакханка»). Раздвигая возможности силлаботоники, поэт, кроме четырехстопного («Как счастье медленно приходит»), шестистопного («Послание к стихам моим») ямба, также использует трехстопный. Живость послания «Мои пенаты», написанного трехстопным ямбом, вызвала похвалу Пушкина и Белинского.
Батюшков в ряде стихов показал образцы строфического искусства и замечательное мастерство симметрического построения стиха («На смерть супруги Ф. Ф. Кокошкина»; «К другу», «Песнь Гаральда Смелого», «Переход через Рейн»). Придавая своим стихам непринужденность, непосредственность потока чувств и мыслей, он чаще пользуется свободной строфикой, но и в ней стремится к симметрии («Веселый час»).
Заботясь о естественности стихов, поэт много внимания уделяет их благозвучности. Он любит музыкальные созвучия согласных: «Играют, пляшут и поют» («К Мальвине»); «Часы крылаты! не летите» («Совет друзьям»); «Во всем величии блистала» («Воспоминание»); «Коней сребряной браздой!» («Счастливец»). Искусно повторяя, концентрируя звуки п, р, б и др., поэт создает целую музыкальную симфонию в стихотворении: «Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы При появлении аврориных лучей…» (1819).
Батюшков один из первых среди поэтов нарушает абсолютные границы между жанрами, установленные классицистами. Посланию он придает свойства то элегии («К другу»), то исторической элегии («К Дашкову»), он обогащает жанр элегии и превращает ее в лиро-эпическое произведение («Переход через Рейн», «Гезиод и Омир - соперники», «Умирающий Тасс»).
Расширяя возможности разговорной речи в поэзии, Батюшков достигает непосредственности в стихах: «Подайте мне свирель простую, Друзья! и сядьте вкруг меня Под эту вяза тень густую, Где свежесть дышит среди дня» («Совет друзьям»). Но при этом там, где необходимо, он обращается к анафорам («Отрывок из XXXIV песни „Неистового Орланда“), инверсиям («Тень друга») и к другим средствам синтаксической изобразительности.
Демократизируя литературный язык, поэт не страшится слов и выражений более широкого круга, чем любезное ему общество просвещенного дворянства. У него мы встретим уместно примененные слова: «крушиться» («Совет друзьям»), «топая» («Радость»), «рдеет» («Пленный»).
Пластической выразительности произведений Батюшкова помогают и точные, конкретные, изобразительные средства, в частности эпитеты. У него юность красная, вакх веселый, часы крылаты, луга зелены, ручьи прозрачные («Совет друзьям»), нимфы резвые и живые, сон сладкий («Веселый час»), дева невинная («Источник»), рощи кудрявые («Радость»), стан стройный, ланиты девушки пылающи («Вакханка»).
Но, полностью владея искусством художественного слова и блестяще проявив его во многих прекрасных лирических творениях, Батюшков оставил и стихотворения, в той или иной степени недоработанные. Это отметил еще Белинский. По его наблюдению, лирические произведения поэта по преимуществу «ниже обнаруженного им таланта» и далеко не выполняют «возбужденных им же самим ожиданий и требований». В них встречаются затрудненные, неуклюжие обороты и фразы: «Скорее морем льзя безбедно На валкой ладие проплыть» («Н. И. Гнедичу», 1808). Или: «Ведомый музами, в дни юности проник» («К Тассу», 1808). Они не всегда избавлены от неоправданной архаики: в элегии «Умирающий Тасс», написанной в 1817 году, встречаются слова, явно выпадающие из ее стиля: «кошницы», «лобзаний», «веси», «перст», «оратая», «зрел», «огнь», «соплетенный», «десницу», «стогнам», «глас», «небренной».
Батюшков - замечательный знаток античности. Он вводит в свои стихи исторические и мифологические имена этого мира. В стихотворении «Мечта» вспоминаются зефиры, нимфы, грации, амуры, Анакреонт, Сафо, Гораций и Аполлон, а в стихотворении «Совет друзьям» - нимфы, Вакх, Эрот. У него есть стихи «К Маль-вине», «Послание к Хлое», «К Филисе». Однако обилие античных имен, исторических и мифологических в стихах о современности, несомненно, привносит стилистический разнобой. Именно поэтому Пушкин по поводу послания «Мои пенаты» заметил: «Главный порок в сем прелестном послании есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни». В этом стихотворении в «хижине убогой» с «ветхим и треногим столом», «жесткой постелью», «рухлядью скудельной» соседствуют «кубки», «чаша золотая» и «ложе из цветов».
