Эрнест Хемингуэй
По ком звонит колокол
Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе.
Джон Донн
Глава первая
Он лежал на устланной сосновыми иглами бурой земле, уткнув подбородок в скрещенные руки, а ветер шевелил над ним верхушки высоких сосен. Склон в этом месте был некрутой, но дальше обрывался почти отвесно, и видно было, как черной полосой вьется по ущелью дорога. Она шла берегом реки, а в дальнем конце ущелья виднелась лесопилка и белеющий на солнце водоскат у плотины.
Вот эта лесопилка? - спросил он.
Я ее не помню.
Ее выстроили уже после тебя. Старая лесопилка не здесь; она ниже по ущелью.
Он разложил на земле карту и внимательно вгляделся в нее. Старик смотрел через его плечо. Это был невысокий, коренастый старик в черной крестьянской блузе и серых штанах из грубой ткани; на ногах у него были сандалии на веревочной подошве. Он еще не отдышался после подъема и стоял, положив руку на один из двух тяжелых рюкзаков.
Значит, моста отсюда не видно?
Нет, - сказал старик. - Тут место ровное, и река течет спокойно. Дальше, за поворотом, где дорога уходит за деревья, сразу будет глубокая теснина…
Я помню.
Вот через теснину и перекинут мост.
А где у них посты?
Один - вон там, на этой самой лесопилке.
Молодой человек, изучавший местность, достал бинокль из кармана линялой фланелевой рубашки цвета хаки, протер платком стекла и стал подкручивать окуляры, пока все очертания не сделались вдруг четкими, и тогда он увидел деревянную скамью у дверей лесопилки, большую кучу опилок за дисковой пилой, укрытой под навесом, и часть желоба на противоположном склоне, по которому спускали вниз бревна. Река отсюда казалась спокойной и тихой, и в бинокль было видно, как над прядями водоската разлетаются по ветру брызги.
Часового нет.
Из трубы идет дым, - сказал старик. - И белье развешено на веревке.
Это я вижу, но я не вижу часового.
Должно быть, он укрылся в тени, - пояснил старик. - Сейчас еще жарко. Он, наверно, с той стороны, где тень, отсюда нам не видно.
Возможно. А где следующий пост?
За мостом. В домике дорожного мастера, на пятом километре.
Сколько здесь солдат? - Он указал на лесопилку.
Не больше четырех и капрал.
А там, в домике?
Там больше. Я проверю.
А на мосту?
Всегда двое. По одному на каждом конце.
Нам нужны будут люди, - сказал он. - Сколько человек ты можешь дать?
Можно привести сколько угодно, - сказал старик. - Тут, в горах, теперь людей много.
Сколько?
Больше сотни. Но они все разбиты на маленькие отряды. Сколько человек тебе понадобится?
Это я скажу, когда осмотрю мост.
Ты хочешь осмотреть его сейчас?
Нет. Сейчас я хочу идти туда, где можно спрятать динамит. Его нужно спрятать в надежном месте и, если возможно, не дальше чем в получасе ходьбы от моста.
Это нетрудно, - сказал старик. - От того места, куда мы идем, прямая дорога вниз, к мосту. Только чтоб туда добраться, надо еще поднатужиться немного. Ты не голоден?
Голоден, - сказал молодой. - Но мы поедим после. Как тебя зовут? Я забыл. - Он подумал, что это дурной знак, то, что он забыл.
Ансельмо, - сказал старик. - Меня зовут Ансельмо, я из Барко-де-Авила. Давай я помогу тебе поднять мешок.
Молодой - он был высокий и худощавый, с выгоревшими, светлыми волосами, с обветренным и загорелым лицом, в линялой фланелевой рубашке, крестьянских штанах и сандалиях на веревочной подошве - нагнулся, просунул руку в ременную лямку и взвалил тяжелый рюкзак на плечи. Потом надел другую лямку и поправил рюкзак, чтобы тяжесть пришлась на всю спину. Рубашка на спине еще не просохла после подъема на гору.
Ну, я готов, - сказал он. - Куда идти?
Вверх, - сказал Ансельмо.
Согнувшись под тяжестью рюкзаков, обливаясь потом, они стали взбираться по склону, густо поросшему сосняком. Тропинки не было видно, но они все поднимались и поднимались, то прямо, то в обход, потом вышли к неширокому ручью, и старик, не останавливаясь, полез дальше, вдоль каменистого русла. Теперь подъем стал круче и труднее, и наконец впереди выросла гладкая гранитная скала, откуда ручей срывался вниз, и здесь старик остановился и подождал молодого.
Ну, как ты?
Ничего, - сказал молодой. Но он весь взмок, и у него сводило икры от напряжения при подъеме.
Подожди меня здесь. Я пойду предупрежу. С такой ношей не годится попадать под обстрел.
Да, тут шутки плохи, - сказал молодой. - А далеко еще?
Совсем близко. Как тебя зовут?
Роберто, - ответил молодой. Он спустил рюкзак с плеч и осторожно поставил его между двух валунов у ручья.
Так вот, Роберто, подожди здесь, я вернусь за тобой.
Хорошо, - ответил молодой. - А скажи, к мосту ведет эта же дорога?
Нет. К мосту мы пойдем другой дорогой. Там ближе и спуск легче.
Мне нужно, чтобы материал был сложен не слишком далеко от моста.
Посмотришь. Если тебе не понравится, мы выберем другое место.
Посмотрим, - сказал молодой.
Он сел возле рюкзаков и стал глядеть, как старик взбирается на скалу. Взбирался он без труда, и по тому, как он быстро, почти не глядя, находил места для упора, ясно было, что он проделывал этот путь уже много раз. Но жившие там, наверху, заботились, чтобы не было никакой тропы.
Роберт Джордан - так звали молодого - мучительно хотел есть, и на душе у него было тревожно. Чувство голода было для него привычным, но тревогу ему не часто приходилось испытывать, так как он не придавал значения тому, что может с ним случиться, а кроме того, знал по опыту, как просто передвигаться в тылу противника в этой стране. Передвигаться в тылу было так же просто, как переходить линию фронта, был бы только хороший проводник. Все лишь тогда становится трудным, когда придаешь значение тому, что может случиться с тобой, если поймают, да еще трудно решать, кому можно довериться. Людям, с которыми работаешь вместе, нужно доверять до конца или совсем не доверять, вот и приходится решать, кто заслуживает доверия. Но это все не тревожило его. Тревожило другое.
Ансельмо был хорошим проводником и умел ходить в горах. Роберт Джордан и сам был неплохой ходок, но за несколько часов пути - они вышли еще до рассвета - он убедился в том, что старик может загнать его насмерть. До сих пор Роберт Джордан доверял Ансельмо во всем - кроме его суждений. Не было пока случая испытать правильность его суждений, и в конце концов за свои суждения каждый отвечает сам. Да, Ансельмо его не тревожил, и задача с мостом была не труднее многих других задач. Нет такого моста, которого он не сумел бы взорвать, и ему уже приходилось взрывать мосты всяких размеров и конструкций. В рюкзаках было достаточно динамита и всего, что необходимо, чтобы взорвать этот мост по всем правилам, даже если он вдвое больше, чем говорит Ансельмо, и чем запомнилось ему самому еще с 1933 года, когда, он, путешествуя в этих местах, переходил его на пути в Ла-Гранху, и чем сказано в описании, которое Гольц читал ему позавчера вечером в одной из верхних комнат дома близ Эскуриала.
Взорвать мост - это еще не все, - сказал тогда Гольц, водя карандашом по большой карте, и его бритая, вся в шрамах голова заблестела при свете лампы. - Вы понимаете?
Да, я понимаю.
Это почти что ничего. Просто взять и взорвать мост - это равносильно провалу.
Да, товарищ генерал.
Взорвать мост в точно указанный час, сообразуясь с временем, назначенным для наступления, - вот что нужно. Вы понимаете? Вот что нужно, и вот что от вас требуется.
Гольц посмотрел на карандаш и постучал им по зубам.
Роберт Джордан ничего не ответил.
Вы понимаете? Вот что нужно, и вот что от вас требуется, - повторил Гольц, глядя на него и кивая головой. Теперь он постукивал карандашом по карте. - Вот что сделал бы я. И вот на что нечего и рассчитывать.
Почему, товарищ генерал?
Почему? - сердито сказал Гольц. - Мало вы наступлений видели, если спрашиваете меня почему. Кто поручится, что мои приказы не будут изменены? Кто поручится, что наступление не будет отменено? Кто поручится, что наступление не будет отложено? Кто поручится, что оно начнется хотя бы через шесть часов после назначенного срока? Был ли когда-нибудь случай, чтобы наступление шло так, как оно должно идти?
Хемингуэй Эрнест Миллер
Произведение “По ком звонит колокол”
Американец Роберт Джордан, добровольно участвующий в гражданской войне в Испании на стороне республиканцев, получает задание из центра – взорвать перед наступлением мост. Несколько дней до наступления он должен провести в расположении партизанского отряда некоего Пабло. О Пабло говорят, что в начале войны он был очень смел и убил фашистов больше, чем бубонная чума, а потом разбогател и теперь с удовольствием ушел бы на покой. Пабло отказывается участвовать в этом
Деле, сулящем отряду одни неприятности, но Джордана неожиданно поддерживает пятидесятилетняя Пилар, жена Пабло, которая пользуется у партизан неизмеримо большим уважением, чем муж. Тот, кто ищет безопасности, теряет все, говорит она. Ее единогласно избирают командиром отряда.
Пилар – ярая республиканка, она предана народному делу и никогда не свернет с выбранного пути. В этой сильной, мудрой женщине таятся многие таланты, обладает она и даром ясновидения: в первый же вечер, посмотрев на руку Роберта, она поняла, что тот завершает свой жизненный путь. И тогда же увидела, что между Робертом и девушкой Марией, прибившейся к отряду после того, как фашисты убили ее родителей, а ее самое изнасиловали, вспыхнуло яркое, редкое по силе чувство. Она не препятствует развитию их любовных отношений, а зная, как мало осталось времени, сама подталкивает их друг к другу. Все время, что Мария провела с отрядом, Пилар исподволь врачевала ей душу, и теперь мудрая испанка понимает: только чистая, настоящая любовь исцелит девушку. В первую же ночь Мария приходит к Роберту.
На следующий день Роберт, поручив старику Ансельмо наблюдать за дорогой, а Рафаэлю – следить за сменой часовых у моста, отправляется вместе с Пилар и Марией к Эль Сордо, командиру соседнего партизанского отряда. По дороге Пилар рассказывает, как начиналась революция в маленьком испанском городке, на их с Пабло родине, и как народ расправился там с местными фашистами. Люди встали в две шеренги – одна напротив другой, взяли в руки цепы и дубинки и прогнали фашистов сквозь строй. Так делалось специально: чтобы каждый нес свою долю ответственности. Всех забили до смерти – даже тех, кто слыл хорошим человеком, – а потом сбросили с обрыва в реку. Все умирали по-разному: кто принимал смерть с достоинством, а кто скулил и просил пощады. Священника убили прямо во время молитвы. Да, видимо, Бога в Испании отменили, вздыхает Пилар, потому что, если бы он был, разве допустил бы эту братоубийственную войну? Теперь некому прощать людей – ведь нет ни Бога, ни Сына Божия, ни Духа Святого.
Рассказ Пилар пробуждает в Роберте Джордане собственные мысли и воспоминания. В том, что он сейчас воюет в Испании, нет ничего удивительного. С Испанией связаны его профессия (он преподает испанский в университете) и служба; он часто бывал здесь до войны, любит народ Испании, и ему совсем не все равно, как сложится судьба этого народа. Джордан не красный, но от фашистов добра ждать не приходится. Значит, надо эту войну выиграть. А потом он напишет обо всем книгу и тогда освободится наконец от того ужаса, который сопровождает любые войны.
Роберт Джордан предполагает, что при подготовке к взрыву моста он может погибнуть: в его распоряжении слишком мало людей – семеро у Пабло и столько же у Эль Сордо, а дел полно: надо снимать посты, прикрывать дорогу и т. д. И надо же такому случиться, что именно здесь он встретил свою первую настоящую любовь. Может, это все, что он еще может взять от жизни? Или это вообще вся его жизнь и вместо семидесяти лет она будет длиться семьдесят часов? Трое суток. Впрочем, горевать тут нечего: за семьдесят часов можно прожить более полную жизнь, чем за семьдесят лет.
Когда Роберт Джордан, Пилар и Мария, получив согласие Эль Сордо достать лошадей и принять участие в операции, возвращаются в лагерь, неожиданно начинает идти снег. Он валит и валит, и это необычное для конца мая явление может погубить все дело. К тому же Пабло все время пьет, и Джордан боится, что этот ненадежный человек может здорово навредить.
Эль Сордо раздобыл, как и обещал, лошадей на случай отступления после диверсии, но из-за выпавшего снега фашистский разъезд замечает следы партизан и лошадей, ведущие в лагерь Эль Сордо. Джордан и бойцы из отряда Пабло слышат отзвуки боя, но вмешаться не могут: тогда может сорваться вся операция, так необходимая для успешного наступления. Весь отряд Эль Сордо погибает, фашистский лейтенант, обходя холм, усеянный трупами партизан и солдат, осеняет себя крестом и мысленно произносит то, что можно часто услышать и в республиканском лагере: какая гнусная вещь война!
На этом неудачи не заканчиваются. В ночь перед наступлением из лагеря сбегает Пабло, прихватив с собой ящик со взрывателем и бик фордов шкур – важные для диверсии вещи. Без них тоже можно управиться, но это сложнее, да и риску больше.
Старик Ансельмо докладывает Джордану о передвижениях на дороге: фашисты подтягивают технику. Джордан пишет подробное донесение командующему фронтом генералу Гольцу, информируя того, что противник явно знает о готовящемся наступлении: то, на что рассчитывал Гольц – внезапность, теперь не сработает. Пакет Гольцу соглашается доставить партизан Андрее. Если тот успеет передать донесение до рассвета, Джордан не сомневается, что наступление перенесут, а вместе с ним и дату взрыва моста. Но пока надо готовиться.
В последнюю ночь, лежа рядом с Марией, Роберт Джордан как бы подводит итог своей жизни и приходит к выводу, что она прожита не зря. Смерти он не боится, страшит его только мысль: а вдруг он не выполнит свой долг надлежащим образом. Джордан вспоминает деда – тот тоже участвовал в Гражданской войне, только в Америке – в войне между Севером и Югом. Наверное, она была так же страшна, как и эта. И видимо, прав Ансельмо, говоря, что те, кто сражается на стороне фашистов, – не фашисты, а такие же бедняки, как и люди в республиканских отрядах. Но лучше не думать обо всем этом, иначе пропадет злоба, а без нее не выполнить задания.
Наутро в отряд неожиданно возвращается Пабло, он привел с собой людей и лошадей. Сбросив под горячую руку в пропасть детонатор Джордана, он вскоре почувствовал раскаяние и понял, что просто не в состоянии оставаться один в безопасности, когда его былые товарищи будут сражаться. Тогда он развил бешеную деятельность, всю ночь собирая по окрестностям добровольцев на акцию против фашистов.
Не зная, добрался Андрес с донесением к Гольцу или нет, Джордан с партизанами снимаются с места и движутся через ущелье к реке. Решено оставить Марию с лошадьми, а остальным заняться – в случае начала наступления – каждому своим делом. Джордан и старик Ансельмо спускаются к мосту и снимают часовых. Американец устанавливает динамит у опор. Теперь, будет ли мост взорван, зависит только от того, начнется наступление или нет.
А тем временем Андрес никак не может пробиться к Гольцу. Преодолев первоначальные трудности при переходе линии фронта, когда его чуть не подорвали гранатой, Андрес застревает на самом последнем этапе: его задерживает главный комиссар Интернациональных бригад. Война меняет не только таких, как Пабло. Комиссар за последнее время стал очень подозрительным, он надеется, что ему удастся, задержав этого человека из фашистского тыла, уличить Гольца в связях с врагом.
Когда Андрес в конце концов чудом добирается до Гольца – уже поздно: наступление отменить нельзя.
Мост взорван. При взрыве погибает старик Ансельмо. Те, кто уцелел, торопятся отойти. Во время отступления снаряд разрывается рядом с лошадью Джордана, та падает и придавливает всадника. У Джордана сломана нога, и он понимает, что не может ехать с остальными. Главное для него – убедить Марию оставить его. После того, что у них было, говорит девушке Джордан, они всегда будут вместе. Она увезет его с собой. Куда бы она ни поехала, он всегда будет с ней. Если уйдет она, уйдет и он – так она спасет его.
Оставшись один, Джордан застывает перед пулеметом, привалившись к стволу дерева. Мир – хорошее место, думает он, за него стоит драться. Приходится убивать, если нужно, – только не надо любить убийство. А сейчас он попытается хорошо завершить свою жизнь – задержать здесь врага, хотя бы убить офицера. Это может решить многое.
И тут на поляну выезжает офицер вражеской армии.
- Астуриас Мигель Анхель Произведение “Сеньор Президент” Действие романа происходит в конце второго десятилетия XX в. в одной из латиноамериканских стран. По вечерам под сень портала Господня со всех концов города...
- Леонов Леонид Максимович Произведение “Русский лес” Юная девушка со звучным именем Аполлинария Вихрова (собственно, все зовут ее Поля) приезжает после школы в Москву учиться. Мама ее осталась там, на Енге,...
- Толстой Лев Николаевич Произведение “Детство” 12 августа 18- г. десятилетний Николенька Иртеньев просыпается на третий день после своего дня рождения в семь часов утра. После утреннего туалета учитель Карл Иваныч...
- Грэм Грин Произведение “Комедианты” Действие романа происходит на Гаити в первые годы правления диктатора Франсуа Дювалье. Главный герой романа, мистер Браун, от лица которого ведется повествование, возвращается в Порт-о-Пренс из...
- Маяковский Владимир Владимирович Произведение “Про это” Тема, о которой хочет говорить поэт, перепета много раз. Он и сам кружил в ней поэтической белкой и хочет кружиться опять. Эта тема может...
- Дружинин Александр Васильевич Произведение “Полинька Сакс” Когда Константин Александрович Сакс объявил жене, что должен ехать недели на три в провинцию, Полинька расплакалась и стала просить мужа отказаться от поездки. Ей...
- Екимов Борис Петрович Произведение “Холюшино подворье” Славу самого крепкого хозяина на донском хуторе Вихляевском прочно удерживает одноногий бобыль Холюша, по паспорту Варфоломей Вихлянцев, семидесяти лет от роду. Вот и дожил...
- Некрасов Виктор Платонович Произведение “В окопах Сталинграда” Действие начинается в июле 1942 г. с отступления под Осколом. Немцы подошли к Воронежу, и от только что вырытых оборонительных укреплений полк отходит...
- Генри Джеймс Произведение “Письма Асперна” Исследователь творчества великого поэта Джеффри Асперна приезжает в Венецию, чтобы познакомиться с его бывшей возлюбленной Джулианой Бордеро, которая живет с незамужней племянницей Тиной в большом...
- Хемингуэй Эрнест Миллер Произведение “Прощай, оружие!” Действие романа происходит в 1915-1918 гг. на итало-австрийском фронте. Американец Фредерик Генри – лейтенант санитарных войск итальянской армии (итальянской – потому что США еще...
- Бунин Иван Алексеевич Произведение “Темные аллеи” В осенний ненастный день по разбитой грязной дороге к длинной избе, в одной половине которой была почтовая станция, а в другой чистая горница, где...
- Бальтасар Грасиан-и-Моралес Произведение “Карманный оракул, или Наука благоразумия” Автор, в строгой последовательности, озаглавив каждый из своих афоризмов, пишет следующее: В нынешнее время личность достигла зрелости. Все достоинства нанизаны на два...
- Бунин Иван Алексеевич Произведение “Антоновские яблоки” “Господин из Сан-Франциско – имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил – ехал в Старый Свет на целых два года,...
- Платонов Андрей Платонович Произведение “Чевенгур” Через четыре года в пятый голод гнал людей в города или в леса – бывал неурожай. Захар Павлович оставался в деревне один. За долгую жизнь... Шарль Перро Произведение “Синяя борода” Жил когда-то один очень богатый человек, у которого была синяя борода. Она так уродовала его, что, завидя этого человека, все женщины в страхе разбегались. У...
- Эсхил Произведение “Прометей прикованный” Греческий драматург Эсхил создал великое множество трагедий и комедий, некоторые из них дошли до современного читателя, в том числе трагедия Прикованный Прометей. Ее герои – титан...
- Генри Филдинг Произведение “История приключений Джозефа Эндрюса и его друга Абраама Адамса” Приступая к повествованию о приключениях своего героя, автор рассуждает о двух типах изображения действительности. “Историки”, или “топографы”, довольствуются...
- Плавт Тит Макций Произведение “Менехмы, или Близнецы” В городе Сиракузах жил купец, а у него было два мальчика-близнеца, похожих как две капли воды. Купец поехал за море и взял с...
Можно ли хоть однажды оправдать гибель множества невинных людей? Кажется, что нет, но, тем не менее, в мире то и дело вспыхивают войны. И даже не столь важно, кто прав, а кто виноват. Важно то, что почему-то не находится мирного способа решения проблем. Читать о войне всегда больно, приходит понимание многих вещей, но остается непонимание таких методов отстаивания своих взглядов. Роман Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол» имел большой успех и принес писателю известность. Он высоко оценивался в середине 20 века и так же оценивается сейчас.
Главным героем является американский солдат, который был отправлен в отряд партизан с заданием во время Гражданской войны в Испании. Его задание было ответственным, но у него возникли некоторые мысли по поводу его претворения в жизнь. Приехав в пункт назначения, Роберт встречает девушку, к которой у него зарождаются чувства. Она проста и немного наивна, переживает душевную травму и доверяется Роберту. Но он прежде всего помнит о цели, с которой приехал сюда.
В книге хорошо показаны обе противоборствующие стороны. Жестокость присутствует с каждой из них. Трудно представить, как жители одной страны убивают друг друга из-за того, что их идеи не совпадают. Хотя даже не видно, что они как-то особенно сильно ненавидят друг друга. В какой-то момент начинает казаться, что эта война не так уж нужна, она будто идет сама по себе, а люди не столько отстаивают свои интересы, сколько пытаются хоть как-то выжить. Писатель передает чувства главного героя, видно, как в нем борются разные эмоции, любовь и чувство долга. А через второстепенных персонажей хорошо показаны мысли людей, простые и одновременно глубокие. И именно эти мысли заставляют задуматься и читателя.
На нашем сайте вы можете скачать книгу "По ком звонит колокол" Эрнест Миллер Хемингуэй бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.
Американец Роберт Джордан, добровольно участвующий в гражданской войне в Испании на стороне республиканцев, получает задание из центра - взорвать перед наступлением мост. Несколько дней до наступления он должен провести в расположении партизанского отряда некоего Пабло. О Пабло говорят, что в начале войны он был очень смел и убил фашистов больше, чем бубонная чума, а потом разбогател и теперь с удовольствием ушел бы на покой. Пабло отказывается участвовать в этом деле, сулящем отряду одни неприятности, но Джордана неожиданно поддерживает пятидесятилетняя Пилар, жена Пабло, которая пользуется у партизан неизмеримо большим уважением, чем муж. Тот, кто ищет безопасности, теряет все, говорит она. Ее единогласно избирают командиром отряда.
Пилар - ярая республиканка, она предана народному делу и никогда не свернет с выбранного пути. В этой сильной, мудрой женщине таятся многие таланты, обладает она и даром ясновидения: в первый же вечер, посмотрев на руку Роберта, она поняла, что тот завершает свой жизненный путь. И тогда же увидела, что между Робертом и девушкой Марией, прибившейся к отряду после того, как фашисты убили её родителей, а её самое изнасиловали, вспыхнуло яркое, редкое по силе чувство. Она не препятствует развитию их любовных отношений, а зная, как мало осталось времени, сама подталкивает их друг к другу. Все время, что Мария провела с отрядом, Пилар исподволь врачевала ей душу, и теперь мудрая испанка понимает: только чистая, настоящая любовь исцелит девушку. В первую же ночь Мария приходит к Роберту.
На следующий день Роберт, поручив старику Ансельмо наблюдать за дорогой, а Рафаэлю - следить за сменой часовых у моста, отправляется вместе с Пилар и Марией к Эль Сордо, командиру соседнего партизанского отряда. По дороге Пилар рассказывает, как начиналась революция в маленьком испанском городке, на их с Пабло родине, и как народ расправился там с местными фашистами. Люди встали в две шеренги - одна напротив другой, взяли в руки цепы и дубинки и прогнали фашистов сквозь строй. Так делалось специально: чтобы каждый нес свою долю ответственности. Всех забили до смерти - даже тех, кто слыл хорошим человеком, - а потом сбросили с обрыва в реку. Все умирали по-разному: кто принимал смерть с достоинством, а кто скулил и просил пощады. Священника убили прямо во время молитвы. Да, видимо, Бога в Испании отменили, вздыхает Пилар, потому что, если бы он был, разве допустил бы эту братоубийственную войну? Теперь некому прощать людей - ведь нет ни Бога, ни Сына Божия, ни Духа Святого.
Рассказ Пилар пробуждает в Роберте Джордане собственные мысли и воспоминания. В том, что он сейчас воюет в Испании, нет ничего удивительного. С Испанией связаны его профессия (он преподает испанский в университете) и служба; он часто бывал здесь до войны, любит народ Испании, и ему совсем не все равно, как сложится судьба этого народа. Джордан не красный, но от фашистов добра ждать не приходится. Значит, надо эту войну выиграть. А потом он напишет обо всем книгу и тогда освободится наконец от того ужаса, который сопровождает любые войны.
ХЕМИНГУЭЙ «ПО КОМ ЗВОНИТ КОЛОКОЛ»
Роман Хемингуэя – одна из немногих в истории мировой литературы книг, столь неразрывно слитая со своим названием, точнее – с эпиграфом, откуда взято это название. Сама же фраза, заимствованная из эпиграфа и быстро ставшая поговоркой на разных языках (в том числе и на русском), принадлежит известному английскому поэту XVII века Джону Донну Вот его доподлинное изречение:
Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе каждый человек есть часть Материка, часть Суши, и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европы, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего, смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол он звонит по Тебе.
Джон Донн
Это – роман о трагедии гражданской войны. Любой гражданской войны – независимо от того, где и когда она происходила, ибо она всегда – величайшая трагедия людей, семей, народов, стран. У Хемингуэя действие происходит в Испании в 1937 году (сам роман написан в 1940 году – по горячим следам). Но подобные гражданские войны случались в мировой истории не раз, в разное время и в разных странах – в Древнем Риме, США, России, Мексике, Китае, Кампучии, Афганистане. Да мало ли где еще? Всюду и всегда она на одно лицо – с бесчеловечной жестокостью, искалеченными жизнями и судьбами тысяч и миллионов людей.
И конечно же, этот роман, как и многие другие произведения великого американского писателя, о любви, о Большой Любви, той Любви, которая во все времена оказывалась сильнее всякой Войны, а значит, и сильнее Смерти. Чтобы написать книгу такой потрясающей силы, нужно было самому увидеть это, пережить и пропустить через свое сердце. Как военный корреспондент Хемингуэй действительно прошел через весь этот ад. На его глазах из-за нелепой случайности, точнее – из-за несогласованности действий и приказов командиров и комиссаров – представителей разных политических партий – погиб весь отряд, с которым он много месяцев отшагал по порогам войны. Этот случай навсегда перевернул его душу – писатель стал другим человеком.
Сюжет романа прост. Нечаянная мимолетная любовь («три ночи и три неполных дня») американского интернационалиста, подрывника-динамитчика Роберта Джордана и хрупкой испанской девушки Марии – почти ребенка. Незадолго перед случайной и судьбоносной встречей, перевернувшей жизнь обоих, над ней зверски надругался отряд фашистских карателей, расстрелявших перед тем на ее глазах отца и мать. Действие происходит в горном партизанском отряде, куда Роберт направлен с заданием взорвать стратегически важный мост.
Любовь вспыхнула мгновенно, как только встретились их взгляды. Хемингуэй мастерски, как только умел только один он, описывает все этапы ее развития – от первых надежд до последнего трагического прощания:
И он стал думать о девушке Марии, у которой и кожа, и волосы, и глаза одинакового золотисто-каштанового оттенка, только волосы чуть потемнее, но они будут казаться более светлыми, когда кожа сильнее загорит на солнце, ее гладкая кожа, смуглота которой как будто просвечивает сквозь бледно-золотистый верхний покров. Наверно, кожа у нее очень гладкая и все тело гладкое, а движения неловкие, как будто что-то такое есть в ней или с ней, что ее смущает, и ей кажется, что это всем видно, хотя на самом деле этого не видно, это только у нее в мыслях. И она покраснела, когда он смотрел на нее; вот так она сидела, обхватив руками колени, ворот рубашки распахнут, и груди круглятся, натягивая серую ткань, и когда он подумал о ней, ему сдавило горло и стало трудно шагать…
Девушка сама пришла к нему той же ночью – без принуждения забралась в спальный мешок, в котором он ночевал на открытом воздухе. Любовь мужчины и женщины, еще утром не подозревавших о существовании друг друга, вспыхнула столь же естественно и ярко, как светила на ночном небе:
– Я люблю тебя. Я так люблю тебя. Положи мне руку на голову, – сказала она, все еще пряча лицо в подушку. Он положил ей руку на голову и погладил, и вдруг она подняла лицо с подушки и крепко прижалась к нему, и теперь ее лицо было рядом с его лицом, и он обнимал ее, и она плакала. Он держал ее крепко и бережно, ощущая всю длину ее молодого тела, и гладил ее по голове, и целовал соленую влагу на ее глазах, и когда она всхлипывала, он чувствовал, как вздрагивают под рубашкой ее маленькие круглые груди. «…»
Они лежали рядом, и все, что было защищено, теперь осталось без защиты. Где раньше была шершавая ткань, все стало гладко-чудесной гладкостью, и круглилось, и льнуло, и вздрагивало, и вытягивалось, длинное и легкое, теплое и прохладное, прохладное снаружи и теплое внутри, и крепко прижималось, и замирало, и томило болью, и дарило радость, жалобное, молодое и любящее, и теперь уже все было теплое и гладкое и полное щемящей, острой жалобной тоски…
В описании любви Хемингуэй достигает подлинно космических высот, потому что описывает ее как воистину космическое чувство, как величайший дар и величайшее счастье, дарованное человеку Матерью-природой:
Потом был запах примятого вереска, и колкие изломы стеблей у нее под головой, и яркие солнечные блики на ее сомкнутых веках, и казалось, он на всю жизнь запомнит изгиб ее шеи, когда она лежала, запрокинув голову в вереск, и ее чуть-чуть шевелившиеся губы, и дрожание ресниц на веках, плотно сомкнутых, чтобы не видеть солнца и ничего не видеть, и мир для нее тогда был красный, оранжевый, золотисто-желтый от солнца, проникавшего сквозь сомкнутые веки, и такого же цвета было все – полнота, обладание, радость, – все такого же цвета, все в такой же яркой слепоте. А для него был путь во мраке, который вел никуда, и только никуда, и опять никуда, и еще, и еще, и снова никуда, локти вдавлены в землю, и опять никуда, и беспредельно, безвыходно, вечно никуда, и уже больше нет сил, и снова никуда, и нестерпимо, и еще, и еще, и еще, и снова никуда, и вдруг в неожиданном, в жгучем, в последнем весь мрак разлетелся и время застыло, и только они двое существовали в неподвижном, остановившемся времени, и земля под ними качнулась и поплыла.
Любовь Роберта и Марии – главная тема романа – разворачивается на фоне безжалостной и опасной войны, точнее – людей, втянутых в ее кровавый водоворот. Точными и колоритными мазками художника Хемингуэй воссоздает целую галерею народных героев – от безграмотных и диких партизан-патриотов до вождей Испанской Республики. Ужасы гражданской войны рисуются как бы с точки зрения журналиста-хроникера фиксирующего бесхитростные и страшные рассказы участие ков происходивших событий. Но именно от такой бесстрастной натуралистичности по телу пробегают мурашки. Безразлично, идет ли речь о том, как крестьяне-республиканцы забивают цепами и живьем сбрасывают с обрыва своих соседей-фашистов, или же о том, как в другом месте и в другое время, фашисты отрезают головы убитым республиканцам.
Смертью от начала до конца пронизан весь роман Хемингуэя. Смертью главного героя он и завершается. С перебитой ногой и абсолютно нетранспортабельный в тяжелых горных условиях Роберт Джордан после выполнения своей главной задачи – успешного взрыва моста – вынужден остаться на горной тропе, чтобы прикрыть отступление партизанского отряда, спасти возлюбленную и ценой собственной жизни остановить фашистских карателей. Самой смерти американского интернационалиста Хемингуэй не рисует, она неумолимо приближается, но остается как бы за кадром, хотя с первых же страниц романа витает над головой героя.
Писатель хочет, чтобы в памяти читателя навсегда запечатлелась не Смерть, а Любовь – та самая, что продлилась только три ночи и три неполных дня. Наверное, этого вполне достаточно, чтобы хотя бы раз испытать настоящее человеческое счастье, всю полноту чувств, которым нас скупо одаривает природа. Возможно даже, стоит прожить целую жизнь только ради таких трех ночей «и трех неполных дней…
